Брысь, или Один за всех и все за одного

Малышкина Ольга

Местность была примечательна тем, что тут сосредоточилось множество учебных заведений, среди прочих – и знаменитый университет Сорбонна. Этим объяснялось наличие на улицах, несмотря на ранний час, изрядного количества молодых людей. А постоянно попадающиеся на глаза кабачки и трактиры раскрывали секрет их излишней веселости.

Наконец следопыты уткнулись в массивные деревянные ворота, утыканные квадратными заклепками. Видимо, за ними и высокой каменной стеной скрывалось то, что Констанция назвала аббатством. Дальше прохода не наблюдалось.

Неунывающий

Брысь заверил, что рано или поздно кто-нибудь из обитателей выйдет наружу, например, в магазин за продуктами. Сам-то он спокойно мог перелезть через ограду, но не бросать же не умеющего пользоваться когтями пса. (И зачем они ему такие большие?! Сокровища закапывать-откапывать? Так ведь подобное везение не каждый день случается!)

Вскоре за стеной и впрямь послышался шум, и тяжелые створки со скрипом распахнулись, выпустив лошадь с телегой. Не дожидаясь, пока повозка покажется целиком, «сыщики» кинулись внутрь, чуть не до смерти напугав возницу – монахиню в коричневом балахоне и высоком белоснежном чепце. Видимо от страха, она изо всех сил хлестнула ни в чем не повинную кобылку, и та понесла, грохотом колес по булыжнику разбудив любителей подольше поваляться в постели.

Улица довольно круто сбегала вниз, и Брысь предположил, что телега вряд ли доберется до места без происшествий. В подтверждение его слов через пару минут раздались визг и крики многих голосов, принадлежащих, наверное, недовольным прохожим.

Аббатство оказалось монастырем. Просторный двор украшали цветочные клумбы, а раскидистые кроны деревьев давали благословенную тень, спасая от начинающего припекать солнца. Аромат фиалок привел к крайнему подъезду длинного трехэтажного здания, где, вероятно, находились жилые комнаты. Колокол на звоннице величественной готической церкви вдруг ожил, обозначив начало следующего часа и созывая монахинь и послушниц на утреннюю молитву.

Брысь сразу разглядел нужную среди одинаково одетых женских фигур, подбежал к ней и вцепился в подол. Девушка вздрогнула от неожиданности, но узнав серо-белого питомца Д’Артаньяна, которого юноша называл не иначе, как ангелом-хранителем, радостно подхватила кота на руки. Со вчерашнего дня он и для нее стал талисманом.

– Как ты меня нашел?

Однако подробные объяснения показались госпоже Буанасье лишь громким, хотя и не лишенным виртуозности, мурчанием.

– Надеюсь, с твоим хозяином ничего не случилось? – взволновалась Констанция, но зверек ласково потерся о широкие рукава, словно успокаивая тревогу. На его белоснежной шее красовался кожаный ремешок с милым сердцу именем «Д’Артаньян» и знакомым адресом, выцарапанными ножом.

Наконец молодая женщина догадалась поставить Брыся на землю, и он тут же отскочил в сторону. Проследив взглядом за перемещениями кота, госпожа Буанасье увидела пса, так напугавшего ее ночью. Гигант, размером напоминающий породистого волкодава, смирно сидел почти у самой монастырской ограды.

На нем

был похожий ошейник, только там значилось: «Атос, улица Феру, 11». Констанция осмелилась погладить большую голову с длинными ушами, треугольниками свисающими на морду, отчего та при свете дня приобрела трогательно-добродушное выражение. В ответ пес лизнул ее руку теплым языком, выразительно вздохнул и улегся, вытянув передние лапы и демонстрируя, что собирается остаться надолго. Кот же, напротив, устремился к воротам и исчез.

Госпожа Буанасье не заслужила бы доверия ее величества, если бы не обладала пытливым умом, а потому она быстро пришла к единственно правильному выводу – пес, принадлежащий другу влюбленного гасконца, прислан для охраны и защиты…

Глава двадцать девятая, в которой кольцо переходит к господину Буанасье, а Савельич сообщает страшную новость

Д«Артаньян разглядывал подаренное ему кольцо… С одной стороны, ужасно хотелось оставить его на память, ведь оно хранило тепло нежных рук не только Констанции, но и самой королевы! С другой, – очень нужны были деньги! Не мог же он показаться в Академии в той истрепавшейся одежде, в какой прибыл в Париж! Да и лошадь не мешало бы купить. Хотя господин де Тревиль и разрешил земляку пользоваться конюшнями, но мушкетер без верного коня… Да и друзья посоветовали обменять кольцо на пистоли, уверяя, что подарок все равно нельзя будет носить открыто, потому что украшения ее величества слишком узнаваемы при Дворе. Пойдут слухи, домыслы, доносы…

Молодой гасконец еще раз вздохнул и спустился в галантерейную лавку. Брысь тут же отколупнул паркетные дощечки в том месте, где Планше «устроил» смотровое отверстие, и прильнул к дыре, чтобы не только слышать, но и видеть происходящее внизу.

– Господин Буанасье, не одолжите ли вы мне денег под залог одной вещицы? – с этими словами юноша вытащил из кармана кольцо.

Рубин засверкал в пробившемся сквозь закрытые ставни утреннем луче, переливаясь всеми оттенками красного.

Торговец жадно уставился на камень. В его глазах на мгновение отразился алый отблеск, сделав похожим на героя «ужастика» – приходилось пришельцу из будущего видеть и такие по телевизору консьержки тети Маши. (Сама она, правда, по ходу действия постоянно прижимала к лицу диванную подушку, и Брысь подозревал, что бедняга пропускала самые захватывающие сцены!)

С видом знатока Буанасье повертел в пухлых пальцах прекрасное ювелирное изделие и произнес:

– Отчего же не одолжить! Я дам вам за него… триста пистолей!

Участники торгов понимали, что кольцо стоит раз в три дороже (бывший царедворец от возмущения чуть не вывалился через дыру!), но Д’Артаньян спорить не стал. Время поджимало – занятия в Академии начинались уже сегодня!

Оставив Планше денег на обещанный «ангелам-хранителям» бекон, кадет отправился обучаться мушкетерским премудростям.