Брысь или приключения одного М.Н.С.
Шрифт:
Именно так я и подумал, когда вдруг темнота навалилась, что голову сломал. Однако в следующее мгновение открылась еще более ужасающая истина – меня захватили в плен! Набросили то ли пальто, то ли другой предмет одежды, завернули и понесли в неизвестном направлении! И так крепко прижали (к груди, наверное), что я потыкался-потыкался, да и затих до выяснения.
От недостатка кислорода разум слегка помутился и начались видения. Будто бы Кларочка жаловалась, что нас ограбили и забрали весь клад до последней бусинки, а я успокаивал, что она просто не может разглядеть сокровища, потому что
Клетка размерами не впечатляла, не то что мои шикарные апартаменты в Вовкиной квартире! Вместо лотка – газета, ни одного спортивного тренажера, лишь наверху тонкая перекладина, но я же не канатоходец, чтобы по ней бегать! Тут меня осенило – клетка-то птичья! Для попугая какого-нибудь или канарейки, но уж никак не для младшего научного сотрудника серьезной лаборатории с большими связями на железнодорожном транспорте!
Мое новое жилище стояло на круглом столике из ценной древесины под длинной бахромой зеленого абажура. Принадлежал он торшеру на витой бронзовой ноге. Кстати, ноге этой совсем некуда было бы ступить, пожелай она вдруг походить по комнате, поскольку все пространство заполонили разнообразные вещи, собранные неизвестными коллекционерами. Если бы они захотели спрятать имущество, то и целый подвал оказался бы маловат, не то что наша с Кларой потайная ниша!
В том, что новый виток моих похождений начинался опять с «пещеры Алладина», было нечто мистическое. Только теперь я, судя по всему, являлся частью клада. Определенно, в этом историческом отрезке нестандартная внешность приносила своему владельцу лишь неприятности! Помимо всего прочего, как экономиста меня угнетало чрезмерное количество сокровищ – оно обесценивало жемчужину, которую я так долго и тщательно оберегал и из-за которой здесь оказался! Погруженный в невеселые раздумья, я не услышал приближения шагов и вздрогнул, когда рядом зазвучали голоса.
– Подивись, какую чуду для своей крали достал!
– Как бы тебя твоя краля с этой чудой на улицу не выставила!
Я покрутил головой, чтобы разглядеть «чуду», но вдруг прямо передо мной (по ту сторону решетки, конечно) возникли две ухмыляющиеся физиономии. У одной – на глаза спадал светлый чуб, а широко улыбающийся рот сиял золотом. Я узнал бандитов, застреливших Шурочку и водителя-балагура Тимофеича (помню, Коля предположил, что они из шайки Ваньки Белки, которая «произвольничала» в Петрограде и окрестностях), догадался, о какой «чуде» речь, и… не выдержал очередного удара судьбы – упал в обморок, на газетку…
– Помер что ли? – донеслось будто издалека.
– А ты его кормил? Или думаешь, раз он белый, то святым духом питается?
– А чем его кормить-то?
– Да хоть палец свой дай, крысам все по зубам! – заржал (да простят меня лошадки за такое нелестное сравнение!) «чубатый».
Вообще-то перекусить не мешало: вареная картошка уже давно встала в один ряд с гречишными оладьями, то есть превратилась в чудесные воспоминания…
–
Признаться, смысл высказывания дошел до меня лишь в общих чертах. Но я понял, что нежная привязанность к продуктам питания больше не являлась моим личным секретом. Впрочем, я ее никогда особенно не скрывал.
Еще я лелеял надежду, что Коля и Ваня не кинутся на поиски с голодными желудками, а прежде пообедают в детской столовой. И радовался, что у моего маленького спасителя появился старший брат, на которого я мог переложить заботу о мальчике на время своего вынужденного отсутствия…
Глава двадцать четвертая. Хлыст
Недостатка в продуктах питания бандиты не испытывали и щедро отсыпали мне всякой всячины: и сыра, и хлеба, и орехов. Не подумали, что если я все съем, то клетка станет окончательно мала и ее точно придется менять, иначе они нарушат Женевскую конвенцию о содержании военнопленных! (Правда, я не был уверен, что таковая уже существовала.)
Вот ведь как повернулось: мальчики где-то там холодные и голодные за меня переживали, а я «в гостях» объедался! Правда, тоже переживал – как бы не лопнуть, уж очень хотелось впрок желудок набить. Вдруг «чубатый» прав, и выгонит «краля» моего похитителя вместе со мной на улицу! Поскорее бы уж взглянуть на ту, от решения которой зависела наша участь.
Желание сбылось через несколько часов. Бандиты вернулись в сопровождении дамочки с ярко накрашенными пухлыми губами, и мои рубиновые глаза тут же приклеились к ним в ожидании вердикта. «Краля» сначала втянула щеки, так что рот превратился в красный бант, а потом с громким чмоком привела его в исходное положение. Напряжение достигло предела… Сейчас бы моему имиджу пригодился мохеровый «нахвостник», который так и не связала Вовкина мама!
Я постарался спрятать под газету часть организма, вызывающую у Людей наибольшие сомнения, и широко улыбнулся, демонстрируя великолепные зубы с прочной желтой эмалью и радуясь, что ребята помыли меня душистым обмылком.
Не помогло! Ярко-красные губы брезгливо скривились и приоткрылись с явным намерением произнести обвинительный приговор. Может быть, даже смертный. Пришлось пустить в ход все обаяние и талант: я поднялся на задние лапки и закружился на месте. Жаль, не было возможности блеснуть знаниями по химии и экономике!
Впрочем, после моего выступления выяснилось, что я и так перестарался.
– Шепелявому отдай! Пусть на базар с собой берет, когда его шантрапа работает, – внимание отвлекать!
Голос у дамочки был низкий и хриплый, а интонации командирские, так что ослушаться ее никто не посмел, и, в отличие от меня, бандиты догадались, о чем речь.
На следующий день и я сообразил…
Жил-был на свете добропорядочный белый крысюк Пафнутий Владимирович Менделеев, младший научный сотрудник серьезной экспериментальной лаборатории, да весь вышел! А вместо него появился (хотя и не по своей воле!) пособник воров-карманников по кличке Хлыст (наверное, все из-за той длинной и лишенной шерсти детали моей неординарной внешности!).