Брысь или приключения одного М.Н.С.
Шрифт:
Глава двадцать шестая, в которой друзья снова вместе
Я запыхался, преодолевая высокие мраморные ступени, и несколько мгновений приходил в себя за кадками, из которых уныло торчали засохшие фикусы. (Впрочем, я химик, а не ботаник. Может, растения назывались как-то иначе.) Мой озабоченный пропитанием мозг грызуна перепутал темноту на лестнице с «черным днем» и велел зубам сжевать семечки, оставив меня без продовольственных запасов.
У толстой дубовой двери я обратился в слух – мальчики находились дома. Более того, в прихожей! Видимо,
Я поскребся в надежде, что Коля уловит среди множества звуков мои «позывные». Правда, в какой-то телепередаче рассказывали, что человеческое ухо плохо воспринимает тихие шорохи, но там же меня уверяли, что мир представляется крысам безрадостно серым, а мне он кажется довольно разноцветным, просто слегка запылившимся!
Вот и насчет Колиного слуха наука ошиблась! Открыли мальчики дверь! И сразу же снова заперли, как только мой спаситель схватил меня и прижал к сердцу!
– Белыш! Как я рад, как я рад! – восторженно повторял он, а Ваня ласково гладил мне спинку и чесал за мягким ушком. (Одной рукой, в другой он держал свечу.)
– Ты так долго пропадал! Мы по всем окрестным дворам искали! Думали, тебя коты слопали!
Еще чего не хватало! Бесславный получился бы конец для Пафнутия Менделеева! Хотя весьма вероятный, если бы не мороз! Кошки ведь тепло любят, как и мы, грызуны!
На лестнице раздались шаги. Наверное, хозяева нижней квартиры самые ценные вещи с собой за границу увезли и разочарованные налетчики продолжали искать, чем бы поживиться!
Мальчики переглянулись.
– Если постучат, открывать? – спросил Коля, вопросительно глядя на старшего брата.
Ваня пребывал в нерешительности.
– Может, мимо пройдут, на третий? – понадеялся он.
Снаружи подергали за латунную дверную ручку.
– Отпирай, пацанва, не то вышибем! Дым из трубы валит, конспираторы! – насмешливо прокричал в замочную скважину «чубатый» (уж я его узнал!).
– А вы кто? – Ванин голос охрип от волнения.
– Конь в пальто! ЧК – вот кто! Изымаем излишки у буржуазных элементов! – продолжал глумиться бандит. – От имени трудового народа!
– Минуточку! – пискнул Коля (видимо, от страха заговорил, как я) и принялся греметь ключом, будто с замком никак не справится.
Ваня на цыпочках отошел к окну и выглянул на улицу.
– По машинам вроде похоже!
Просить мальчиков не верить грабителям и не впускать не имело смысла, я-то видел, как легко
– Поторопись давай! Ночевать что ль тут должны!
Я завороженно смотрел, как поворачивается длинный ключ, и лишь в последнюю секунду сообразил, что могу опять превратиться в «чуду» и Хлыста! Времени, чтобы найти укрытие у Коли за пазухой, не оставалось, так как его рубашка была застегнута на все пуговицы. А потому я бросился по коридору в столовую и забился под буфет, потревожив толстый слой пыли. (Теперь я стал серый, как Кларочка!)
Дверь с грохотом распахнулась, и бандиты вломились внутрь.
– Ну, выкладывайте, по какому такому праву занимаете жилплощадь? – приступил к допросу «чубатый».
– Я тут … – начал было мой спаситель, но Ваня перебил:
– Да беспризорники мы. От холода прячемся. Отпустите нас, товарищи чекисты!
– Давно здесь обитаете? – «чубатый» притворился, что не услышал просьбу.
– Не, пару дней только! Мы ничего не трогали!
– Поверим, когда проверим! (Еще один рифмоплет выискался!) Ну, показывайте хоромы!
Тяжелые сапоги затопали по коридору. Жалобно дребезжали стекла – бандиты хлопали комнатными дверями, не пропуская ни одного помещения, пока не вошли в столовую. Печка-голландка мирно гудела, не подозревая об опасности, нависшей над ее маленьким хозяином. А я старался унять сердцебиение, чтобы не выдать своего убежища…
Глава двадцать седьмая.
Лицом к лицу
«Чубатый» присвистнул:
– Хорошо устроились! Тепло, светло и мухи не кусают!
Ну, допустим, не так уж и светло! Углы просторной комнаты тонули во мраке, потому что в канделябре торчала лишь одна оплывшая свеча, от которой было так же мало толку, как от вырабатываемого моим сердцем электричества.
– Пару дней, говорите? А куда же мебель подевалась? (И впрямь, я сразу не заметил изменений, а ведь исчезли превосходные резные стулья, что окружали обеденный стол!). Не ей ли скормили? – бандит похлопал по округлому боку «голландки».
– Так ведь холодно! – продолжил Ваня канючить жалобным голосом.
Грабители между тем вынимали из буфетов фарфор и столовое серебро, снимали со стен картины в красивых рамах с позолотой и добрались до семейных фотографий. Из укрытия я увидел, как Коля сжал кулачки и подался вперед, но Ваня удержал его, крепко обняв за плечи.
Однако порыв ребенка не прошел незамеченным: «чубатый» взял свечу и поднес ее к самому лицу моего спасителя.
– Где-то я тебя видел, малец!
В полумраке блеснули золотые зубы, и Колины глаза в испуге расширились.