Брысь или приключения одного М.Н.С.
Шрифт:
Коля сник, а с ним и я приуныл – шансы найти его папу выглядели все более призрачными, а ведь я дал слово…
Ваня погладил моего спасителя по отрастающему ежику и попытался утешить:
– Ты нос-то не вешай! Придумаем что-нибудь!
Колины глаза тут же вспыхнули надеждой.
– Представь, что твой папка тоже тебя ищет! Куда он направится?
Мальчик подумал и робко произнес:
–
– Вот именно! Придет, увидит, что нет никого, и решит, что все – пропали вы! Время-то сейчас неспокойное! Особенно для вас, дворян! – развеял Ваня последние сомнения относительно своей догадливости.
– Но двери и окна досками заколочены. Как я там буду жить? – уже смелее спросил мой спаситель.
– Жить ты там не будешь! Маленький еще! А вот записку оставить можно! С новым адресом!
– У меня его нет, – пожал плечами Коля, – а в детский дом мне нельзя… Из-за меня и так заведующую арестовали!
– Глупости говоришь! – рассердился юный кочегар. – Не могла наша рабочая власть арестовать человека только за то, что он ребенка приютил! Пусть даже и барского сынка!
Коля погрузился в размышления. Хорошо бы, если не из-за него! Очень он за Фаину Карловну переживал! А меня будто иголкой пронзило – уж не из-за наших ли с Кларой монет?! Но ведь заведующая не на себя деньги потратила, а на детишек?! Впрочем, какая разница, за что Фаину Карловну в ЧК забрали! Главное, что нам о ее судьбе по-прежнему ничего не известно…
– И потом… Не нужен тебе детский дом! У тебя теперь брат есть! – вдруг серьезно заявил Ваня.
Не ожидавший такого поворота, мой спаситель закрыл лицо ладонями и… разревелся. Мне пришлось срочно покинуть рукав и забраться Коле на плечо. Вот ведь странный! Нет, чтобы обрадоваться! Он так сильно не плакал, даже когда его старшие ребята лупили…
Ваня тоже растерялся и похлопал по вздрагивающей от рыданий худенькой спине:
– Ну, ты чего? Перестань! Втроем-то лучше!
(Я, Коля, Ваня… точно подсчитал, не ошибся!)
Коля горячо закивал – мол, спору нет! Немного успокоившись, он спросил:
– А как же мы записку оставим? И какой адрес напишем?
– Известно какой, московский, дядьки нашего!
(Понравилось мне, что он вот так сразу не «моего», а «нашего»! Значит, окончательно решил!)
– А как до Петербурга доберемся?
– Смешной ты! Как сюда попал, так и назад! Я же тут всех машинистов знаю – возьмут с собой! Сейчас телеграфисты пути расчистят (тут Ванин голос дрогнул) и с первым же эшелоном поедем. А пока поспи, всю ночь ведь на ногах провел! Да и нос твой во сне обратно спухнет, а то в кабину не поместишься! – закончил паренек шуткой.
Нос у Коли, и впрямь, покраснел и растолстел, пока он плакал.
Все повторилось: опять я лежал на скамье рядом с моим спасителем и набирался
Глава двадцатая, в которой друзьям пришлось стать взломщиками
Петербург, а точнее, Петроград встретил нас темными заснеженными улицами. Ваня объяснил, что город переименовали еще в начале Первой мировой войны, в 1914-ом. Из патриотических соображений. Чтобы звучало по-русски. Просто в Колиной семье привыкли по старинке говорить, вот он и выделялся, если в разговоре название употреблять приходилось! А то, что фонари да окна не светились, так запасы угля на электростанциях кончились и керосина тоже не осталось…
Приехали мы, как и обещал Ваня, в кабине машиниста. Паровоз тащил из далекой Астрахани эшелон с соленой рыбой для голодающих жителей. Железнодорожники пожаловались, что состав без малого три месяца добирался – постоянно пережидали, пока разрушенные пути восстановят. Так что в сохранности груза они сильно сомневались, а я сразу почуял – испортилась рыба, хоть и соленая!
Идти по ночному, будто вымершему городу было жутковато: ни тебе очередей за хлебом, ни митингов, ни красноармейских отрядов с песнями, ни автомобиля хотя бы одного! Хорошо, что до Колиного дома не так уж далеко топать: по мосту через замерзшую речку Фонтанку, а там уж и кованый навес над крылечком показался…
Ваня подергал прибитые крест-накрест доски.
– Оторвать-то можно… А вот замок у вас крепкий, и ключа у тебя, конечно, нет!
– Ключа нет! – подтвердил Коля.
Он всю дорогу смотрел обретенному старшему брату в рот, ловя каждое слово, от самых Стримовичей. А уж когда увидел, как Ваня помогал кочегару, подцепляя широкой лопатой уголь и ловко закидывая его в узкое горлышко топки, то восхищение превзошло все мыслимые пределы! (Я тоже проникся уважением к нашему новому другу.)
По прибытии в Петроград мой спаситель попросил отправиться сразу на Гороховую (которая после революции превратилась в Комиссаровскую, но к новому названию еще никто не привык). Мальчик рассчитывал, вероятно, что юный помощник машиниста совершит чудо и Коля окажется среди родных стен. Ваня согласился, хотя к нему от железнодорожного депо было ближе. Видимо, ему-то как раз не хотелось возвращаться в опустевший дом…
– Окно придется разбить. На первом этаже тоже ваша квартира?
– Нет, наша на втором. Тут Афанасия Степановича, управляющего. А на третьем Синяковы жили. Но они все давно уехали, еще до того, как мама …, как меня Фаина Карловна забрала.
– А кто же досками заколотил?
Коля пожал плечами:
– Раньше тут дворник за порядком следил.
Он окинул взглядом заметенную снегом улицу и добавил со взрослой солидностью:
– Хотя какие нынче дворники…
<