Брюсов

Ашукин Николай Сергеевич

Ноябрь, 1916 г. Валерий Брюсов (Из предисловия).

Ко времени отъезда Брюсова на Кавказ <январь 1916 г,> сборник армянской поэзии был уже сдан в печать, причем в качестве предисловия к нему Брюсов предпослал специальное введение о поэзии Армении. Ранее написанный Брюсовым очерк об истории Армении был признан не совсем подходящим к сборнику, почему и был заменен другим введением.

Однако этот очерк, предназначавшийся к сборнику как предисловие и датированный в рукописи 9-м ноября 1915 года, послужил содержанием лекций по истории Армении, прочитанных Брюсовым сначала на Кавказе [241] , а затем в Москве [242] и в Петрограде [243] , и как раз лег в основу той отдельной

работы, которая впоследствии была опубликована Брюсовым под названием: «Летопись исторических судеб армянского народа» (Брюсова И. Ильинский А. Работа Брюсова над очерком «Летопись исторических судеб армянского народа»//Летопись исторических судеб армянского народа. Ереван, 1940. С. 12, 13).

241

Первая лекция об армянской поэзии была прочитана в Баку 8 января 1916 года (см. газету «Каспий» от 10 января 1916 года); вторая — в Тифлисе, 13 января (см. «Тифлисский листок» от 16 января); третья — в Эчмиадзине, 17 января; четвертая — в Ереване, 18 января и последняя лекция «Очерк исторических судеб Армении в связи с ее поэзией» вновь в Тифлисе (см. «Кавказское слово» от 24 января).

242

Лекция Брюсова «Поэзия Армении» состоялась в Москве техническом музее 28 января 1916 года (см. «Утро России» от 29 января).

243

Лекция Брюсова о поэзии армянского средневековья и ашугов состоялась в Петрограде в зале Тенишевского училища 14 мая 1916 года (см. «Речь» от 15 мая).

«Летопись» при богатстве фактического материала, при крайней сжатости изложения, назначается для широкой публики. Не стоит сравнивать «Летопись», например, с книгой Амфитеатрова «Армения и Рим» (1916 г.), чтобы увидеть специфически «брюсовские» черты подхода к работе. Амфитеатров, широко начитанный, способный подчас по-новому осветить общеизвестные факты, все же оставляет читателя в состоянии некоторой недоверчивости: все-таки это фельетон, а не история. Брюсов, для которого «в науке любая "мелочь” имеет свое значение», самой серьезностью тона, напротив, дает читателю впечатление несомненной научной доброкачественности предложенного материала (Белецкий А. Брюсов, как ученый // Фронт науки и техники. 1934. № 12. С. 94, 95).

Изучение автографов давно признано в ученом мире, как важнейшая вспомогательная наука истории. В Западной Европе существуют обширнейшие собрания автографов при государственных музеях и библиотеках в Лондоне, Париже, Берлине и других городах. В России до сих пор специального собрания автографов нет; имеются только отдельные собрания бывших частных коллекционеров, поступившие в рукописные отделения государственных библиотек <…>

Ввиду изложенного представляется весьма желательным основание специального собрания автографов в Москве. Отдел Научных библиотек имеет возможность положить начало такому собранию, так как в Книжный фонд отдела нередко поступают вместе с библиотеками как отдельные автографы, так и целые их собрания <…>

Лично я, заведующий отделом В. Я. Брюсов, прошу разрешения в случае организации собрания передать в него имеющиеся у меня автографы, русские и иностранные, разных времен, всего около ста номеров (Из записки В. Брюсова в Наркомпрос).

Важное значение имела деятельность Брюсова в области организации библиотечного дела в советской России. 27 декабря (918 г. за подписью зам. наркома по просвещению М. Н. Покровского и зав. Московским Библиотечным отделением Валерия Брюсова была обнародована инструкция «о реквизиции частных библиотек».

«…Главными заботами своими, — пишет Брюсов, — вызванными потребностями переживаемого момента. Московское библиотечное отделение считало две: 1) спасение и охрану библиотечных собраний, коим грозила опасность погибнуть в стихийном революционном движении. 2) справедливое распределение книжных сокровищ, поступивших в веление Библиотечного отделения, между государственными в академическими библиотеками и посильное удовлетворение нужд в книге разных просветительных (центральных и местных) организаций». В выполнении указанных задач Московское Библиотечное отделение руководствовалось декретом Совнаркома от 17 июля 1918 г. «Об охране библиотек и книгохранилищ РСФСР». Вместе с тем, заведующим Библиотечным отделением (Брюсовым) были разработаны проекты двух других декретов: «О порядке реквизиции книжных собраний» и «О порядке охраны библиотек». Оба проекта были, с некоторыми изменениями, приняты Коллегией Наркомпроса (Гольдин С. Л. В. Я. Брюсов – работник Наркомпроса //

Брюсовские чтения 1963 года. С. 295, 296).

В июне 1919 г. Брюсов подал в Наркомпрос записку «Об отмене частной собственности на архивы умерших русских писателей, композиторов, художников и ученых, хранящиеся в библиотеках и музеях». В записке указывалось, что в рукописном отделении Московского Румянцевского музея хранятся Н. Н. Пушкиной, жены поэта, переданные в музей наследниками поэта под условием, «согласно с которым письма могут быть вскрыты и обнародованы лишь еще через несколько десятков лет <…> Нет надобности говорить о значении каждой строки, проливающей новый свет на Пушкина».

По этим соображениям Брюсов предложил коллегии Наркомпроса внести на утверждение Совнаркома проект декрета [244] об отмене всех ограничений, «на которых были переданы бывшими владельцами в публичные библиотеки и музеи архивы умерших русских писателей, композиторов, ученых» (Энгель С. Где письма Н. Н. Пушкиной? // Новый мир. 1966. № 11).

А. Н. Прокофьеву

3.1.1919 г.

Тов. Прокофьев!

Посылаю вам письмо Брюсова. Прошу вернуть мне его с сообщением, как вы покончили с библиотекой Суркова [245] .

244

С некоторыми изменениями проект был утвержден (см.: Собрание узаконений и распоряжений Рабочего и Крестьянского Правительства. 1919. № 38, 7 авг. С. 425).

245

Речь идет о библиотеке депутата Третьей Государственной думы П.И. Суркова (1876-1946), входившего в социал-демократическую фракцию. Библиотека его в деревне Крутилово Иваново-Вознесенской области была опечатана, книги объявлены реквизированными. Сурков соглашался отдать их в местную рабочую читальню, и Ленин счел это справедливым (см.: В. И. Ленин о литературе и искусстве. 3-е изд., доп. М.: Худож. литература, 1967). А. Н. Прокофьев (1886-1949) с 1918 по 1926 год работал в органах ВЧК-ОГПУ.

Надеюсь, Вы сделаете все же все возможное, чтобы Суркова немного удовлетворить; например, дать ему право пользования и тому подобное. Оказывается, Вам надо было обратиться в библиотечный отдел внешкольного отдела. Я передам туда, чтобы позаботились о Вас.

С ком. приветом В. Ульянов (Н. Ленин) (Ленин В. И. Поли собр. соч. Т. 50. М., 1965. С. 234, 235).

Владимир Ильич лежал, еще больной, после ранения. Надежда Константиновна Крупская пригласила к себе на квартиру, в Кремль, группу работников культуры — коммунистов. Среди них были Л. Менжинская, нарком просвещения А. В. Луначарский, В. Брюсов и другие — человек пятнадцать.

Брюсов только что получил сверстанный сборник стихов И. Сурикова, подготовленный к выпуску в Госиздате. Владимир Ильич попросил у Брюсова сверстанную книгу, открыл первую страницу и прочитал начальные слова стихотворения «Детство»:

Вот моя деревня, Вот мой дом родной…

— Нашим поэтам нужно бы научиться так писать о детях и для детей, — сказал он. — А бумага-то для такой книги, особенно для детей, не годится (Фомин С. Талантливый поэт-самоучка. К 75-летию со дня смерти И.З.Сурикова // Литературная газета. 1955. 7 мая. № 54).

Вчера вместе с Максимом Горьким мы вспоминали слова поэта Тютчева:

Счастлив, кто посетил сей мир В его минуты роковые.

Такие роковые минуты мы переживаем и сейчас. Здесь много молодых лиц и им непонятно то, как смотрим на вещи мы. Их детство прошло в 1905 году, их молодость совпала с европейской войной, теперь они переживают социалистическую революцию. Но для нас, которые в молодости жили в чеховской России, теперешние события прямо фееричны. Конечно, мы все считали социалистическую революцию делом далекого будущего. Вот теперь заговорили о возможности сношения с другими планетами, но мало кто из нас надеется там побывать. Так и русская революция казалась нам такой же далекой. Предугадать, что революция не так далека, что нужно вести к ней теперь же, — это доступно лишь человеку колоссальной мудрости. И это в Ленине поражает меня больше всего (Речь <Брюсова> на 50-летнем юбилее В. И. Ленина в Доме печати // Экран. 1928. № 4. С. 5).