Брюсова жила
Шрифт:
– Справились? Вижу. Орлы. Знаю, что за тобой, Равиль, и проверять не нужно, весь в мать. Что ж, к собранию всё готово, не стыдно принимать людей. Вы гуляйте, гуляйте, а нам тут кое-что подправить нужно. Клуб я закрою сам, – и он пошел на сцену. Следом потянулись и другие конторские.
– Пойдем и в самом деле, что нам, – сказал Равиль, поглядывая на Джоя. Тот по-прежнему молчал, но клык из-под верхней губы был красноречивее всякого рычания.
Они вышли на улицу.
Зной спал, осенью можно было бы сказать «вечерело», но сейчас скорее подходило
– Ну, мы, пожалуй, пойдем, – Санька вспомнил о долге гостеприимства. Не сам вспомнил, живот подсказал. Дома, поди, и обед простыл, и вообще… Заработались.
– Куда? – Пирогу не хотелось расставаться. Вдруг Корнейка ещё что покажет. Или расскажет. Например, как собственными усилиями избавиться от дырки в зубе.
– Кушать, что подано, – вежливо объяснил Санька.
– Вот так и рушатся все начинания, – с сожалением проговорил Пирог. – Только-только подберешься к Великой Тайне, как приходит Время Обеда.
– Ничего, – Наташа взяла брата за руку, – есть ещё и Время После Обеда. Нам огород полоть, три грядки. А к вечеру…
– К вечеру и соберемся. У горелой ветлы, – у Пирога тоже были кое-какие огородные дела. Как и у Санька, да и у всех деревенских. Один колорадский жук чего стоит. Прежде, говорят, не знала наша земля такой напасти. Когда родители были, как он сейчас, жук и появился. Из Америки завезли. Когда он узнал, как он клял эту самую Америку! Но мать остудила гнев, напомнив, что и картошка тоже оттуда, из-за океана. Не было бы Америки – не было бы и картошки, помидоров, да много чего не было бы…
– А с Джоем что делать? – спросил Равиль.
– Со мной побудет. Хозяин его сейчас в таком настроении, что только обрадуется. Если спросит, ну, вдруг, так и говори, мол, учат собаку.
Собака облизнулась.
– Тоже, видно, голодная. Ладно, обедать, так обедать, – смирился с неизбежным Пирог.
Дома, если и заждались, то виду не показали. Джою удивились, но не очень, Корнейка объяснил, что взял Джоя на воспитание. Харч хозяйский, а пёс очень умный.
Обедали в саду, под рябиною. Мать расспрашивая Корнейку, как там у него на Урале. Корнейка отвечал обстоятельно, и получалось, что живут родственники жизнью самой обыкновенной. Командировки, ремонт, чистка колодца, сбор трав в лесу – как будто не маги, а обычные, деревенские люди. Быть может, родители и не знают ничего? Потом спросит у Корнейки.
– Ну, теперь отдохнете, наверное? – спросила после компота мать. – Всё ж с дороги…
– Пустое, тетя Валя. Что дорога? Спал без задних ног. И без передних. Мы вот на огород пойдем. Картошку полоть, жуков собирать.
– Ну, если хочешь… – протянула мать, но видно было, ответ пришелся по душе.
Огородов у Курачковых было два – один у дома, на десять соток, а другой, большой, на сорок соток, лежал в трех километрах от деревни. На него они с Корнейкой и пошли. Зной спал, и потому идти было легко, приятно, оглянуться не успели, как дошли.
– Вот он, наш огород, – показал Санька.
Длинные ряды уходили, казалось, за горизонт.
– Интересное местечко, – медленно протянул Корнейка.
– Место, как место. Обыкновенное.
– Не скажи… Ладно, об этом после. Что делать нужно – собрать жуков да полоть сорняки?
– Точно. У вас, на Урале, жуков колорадских много?
– Бывает, и залетают. Но против них есть старый волшебный способ.
– Какой?
– Сейчас покажу, – Корнейка прошелся вдоль рядка, собирая в банку колорадских жуков и личинок. Шёл и шёл, пока не собрал половину банки-литровки.
– Этак-то и мы можем, – протянул Санька.
– Погоди.
В банку он положил ещё всякого сорняка – осота, пырея, прочей вредности, перетряхнул банку и подсыпал в неё щепоть земли и поводил руками вокруг банки. Саньку показалось, что между ладонями у Корнейки проскакивают зелёные молнии, но наверное сказать он бы не мог – солнце светило ярко, а молнии, если не привиделись, были слабенькими.
– Полчасика подождем. Полежим в тенёчке, переварим обед.
– А потом?
– Увидишь, – пообещал Корнейка. – Практическая магия, раздел «Сельское хозяйство».
Они прилегли в тени посадки, что тянулась вдоль поля.
– Послушай, а мои… Они знают, что ты маг, и вообще? – просил Санька.
– Знают, но не верят. Вернее, не придают значения.
– Как это?
– Мы знаем, что Земля круглая, но в обычной жизни внимания на то не обращаем, верно?
– Верно, – согласился Санька, ничего не поняв.
Не понял – думай, учил отец. И он начал думать. Не придают значения… Ну да. Все знают, что от пьянства один вред, но пьют. Не придают значение. Или курение. Минздрав предупреждает, предупреждает, а хоть бы хны. Так, наверное, и родители. Маг, а что такое маг, наверное, что-то вроде музыкальной школы, или физико-математической для одаренных… Не задерживается мысль на этом и переключается на другое…
У Санька и самого переключились мысли на другое.
А Корнейка раскрыл пакет, в котором были банки для жуков, и вытащил из него завернутый в странные, большие листья, кусок мяса на кости.
– Обедай, Джой.
Тот обнюхал, вопросительно посмотрел на Корейку.
– Ешь, ешь.
Джой упрашивать не стал – схватил кус, утащил под куст и с утробным рычанием принялся пожирать.
– Откуда?
– Утром охотники лося завалили. Егеря куски, что получше, взяли, а остальное бросили. Не пропадать же добру.
– Какая охота, где?
– Да есть местечко в Подмосковье. Для руководства. Охотхозяйство имени… Впрочем, это неинтересно.
– Но как же ты… А, понял. Магия.
– Элементарная, – согласился Корнейка. – Перемещение объекта в пространстве при известных координатах.
Они полежали ещё. Джой от мясной сытости начал распевать свои овчарочно-азиатские песни. О чем видит, о том и поет. «Вот я лежу, наевшись лосиного парного мяся, а рядом обретенные друзья ведут задушевную беседу. Как сладостен миг покоя!»