Шрифт:
С благодарностью за любовь и терпение,
я посвящаю эту повесть моей
жене Алене и сыну Дамиру.
Уверяю вас, единственный способ избавиться
от драконов – это иметь своего собственного.
Е. Шварц
ПРОЛОГ
Стоило, наконец, признать – я умирал. Смерть, от которой я столько лет бегал и которую столько лет ждал, тихо посмеиваясь, стояла у изголовья моей кровати.
Проведя столько времени вместе и вдоволь наигравшись в эти веселые салочки, которые
В сущности, основная борьба проходила за единственно доступный ценный приз – мое тело. С маниакальным упорством мы бились за каждый его орган. Все что Смерти удавалось оттяпать в этой неравной схватке, человеческий прогресс восстанавливал с лихвой. Искусственные суставы, внутренние органы и мышцы – в моем теле осталось так мало из того, что изначально дала мне природа.
Выросший из нескольких маминых и папиных клеток, к концу своего существования я превратился в набор сложнофункционирующих механических и биологических частей. Смешно, но среди людей, которые, так или иначе, следили за моим здоровьем, большая часть носила гордое звание – инженер. Ирония современного мира – в холеных руках врача мирно соседствуют стетоскоп и отвертка…
Мне двести сорок лет – самому старому живому человеку на Земле. И в эту увлекательную игру я играю по меньшей мере лет сто пятьдесят. До пятидесяти мне казалось незыблемой константа единства тела и духа – одно не отделялось от другого. Цельный и монолитный индивидуум. Но как только начались проблемы со здоровьем, которых я к этому времени по глупости накопил изрядное количество, тут и настигло понимание. Понимание того, что духу и дальше влачить свой век в этой дряхлеющей оболочке.
С этого момента и завязалась неравная борьба. Иногда, хм… даже с положительным балансом. Спорт, правильное питание и специальные медикаменты позволили несколько десятков лет продержаться на уровне достаточном, чтобы питать иллюзии о победе. Но Смерть – это такой враг, которому достаточно просто сидеть на берегу и ожидать твоего последнего заплыва.
Великая Химия, достигшая к тому времени невероятных высот, скромно отступила, признав свое поражение. Тело деградировало и стремительно разрушалось.
На выручку пришла Кибернетика в обнимку с хирургией. Вот тут-то по-настоящему и начался не позволяющий ошибок забег на скорость. Бесцеремонные инженеры просто меняли мои органы, азартно выбрасывая их на помойку истории. Иногда, хотя если по-честному гораздо чаще, было больно и неприятно, но в результате я мог ходить, лежать, работать.
Благо я оправдывал эти недешёвые мероприятия – все же политик моего уровня может позволить себе многое. В том числе и использование новейших разработок в области робототехники. Неожиданно для себя я стал благодатным полигоном для жадных до результатов ученых.
Но все когда-то кончается. Пришло время, когда процесс запущенный апоптозом стал необратимым.
Умирал мой мозг. Бесследно сгорали синапсы, даря напоследок ярчайшие картины далекого детства и юношества. Рвались связи и химические последовательности,
Тело, которое стало сложно назвать человеческим, могло и дальше функционировать самостоятельно. Двигаться, словно самоуправляемая повозка… Но увы – возница уже не имел возможности управлять ею.
Все же человеческий организм – это больше, чем совокупность органов, собранных в единой оболочке. Господь Бог, в своей мудрости даровавший нам этот безупречный механизм, дал ему и стоп-кран, призванный сработать вовремя. Все должно произойти в положенное время – и рождение и смерть. Но человек бросает вызов этому неумолимому закону и, в своем глупом тщеславии, считает позволительным для себя манипулировать глубинными природными установками. Хотя… стоит признать, иногда это ему удается, ну или он думает, что удается.
А ведь с таким безжалостным врагом мы заранее играем мечеными фишками. Время, ехидно посмеиваясь, подбрасывает нам наживки, которые ведут нас туда, где неумолимая Смерть пожинает плоды любых человеческих потуг. Ввергая в пучину энтропии любую попытку упорядочить хаос, она терпеливо ждет нас в тихой гавани забвения.
Прошло и мое время – время побед и поражений, время любви и ненависти. Ничего не осталось от прошлого – «…все идет в одно место: все произошло из праха и все возвратится в прах» *
Я просто устал жить…
*– Экклезиаст, 3:20
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
ПОСЛЕДСТВИЯ
ГЛАВА 1
Над ухом прозвучал мелодичный сигнал, и я с трудом разлепил веки. Глазам потребовалось несколько минут, чтобы попытаться сфокусироваться на окружающем меня пространстве. Еще несколько секунд потребовалось сонному сознанию, что бы определиться в нем.
Сигнал продолжал свое навязчивое давление, и мне пришлось напрячься, поворачивая голову на звук. Я находился в той же самой палате, где последнее время ожидал несомненного конца.
Белые стены, белые простыни и мебель. Белое оборудование, стоящее у изголовья и белые жалюзи на единственном окне. Все стерильное до оскомины, и надоевшее до чертиков. Просто размытая белая бесконечность.
Я-то всегда считал, что умирать лучше всего либо дома, окруженным внуками и правнуками, либо в поле, среди луговых цветов. Но родственники так не считали…
Они прилагали неимоверные усилия, тратили огромное количество животворящей энергии, но не понимали одного – я сам хотел умереть.
Внимание привлекло неместное здесь яркое и переливающееся пятно у кровати. Звук исходил оттуда. Я сделал специально усилие и внутренний механизм в глазах поменял линзы. Все сразу стало четким и приобрело сочные оттенки. Пятно оказалось голограммой моего сына. Почему-то Артем предпочитал этот образ, давным-давно затерянный в прошлом – долговязый девятнадцатилетний юноша с редким пушком под носом. Которые он в те времена гордо называл усами…
Голограмма открывала рот, явно произнося какие-то слова. Но сегодня с механизмами, доставляющими в мой мозг информацию из внешнего мира, происходило что-то неладное – сначала глаза, теперь вот внутреннее ухо не спешили работать. Наконец что-то щелкнуло, и я услышал, что говорил мне Артем.