Будь моей
Шрифт:
– Тогда она должна была остаться с ними, до тех пор, пока они не придут в норму.
– Когда твоя мать объявила ей, что свадьба отменяется, – предположил Симон, – девушка, вероятно, решила, что она нежеланная гостья.
– В таком случае, – отозвался Штефан, – возможно, она еще в городе. Василий покачал головой:
– Нет, этот ее конюх, Булавин, сказал, что она покинула Кардинию и не собирается возвращаться даже за своими лошадьми. Она пришлет за ними кого-нибудь.
Таня как раз закончила читать записку
– Очевидно, Александра доверяет тебе, если оставила своих лошадей на твое попечение, Василий. Он фыркнул:
– Вряд ли.
– А, у меня есть основания считать, что доверяет, – заметила Таня.
Василий замер как вкопанный, не сводя с Тани своих золотистых глаз:
– Какие основания?
– Ну, просто… впечатление, от нашего разговора, – уклончиво сказала Таня.
– То есть, ты хочешь сказать, она не успела смешать мое имя с грязью? – саркастически спросил Василий.
Королева нежно улыбнулась:
– По правде говоря, немного грязи все же было. В конце концов, как она может не считать тебя развратником, когда это общеизвестный факт.
Василий негодующе возмутился:
– Должен сообщить тебе, что с того момента, как я ее встретил, я не прикасался ни к какой другой женщине.
Единственным, кто постиг тайный смысл этого замечания, был Симон:
– Другой женщине?
– О Василий, – вздохнула Таня, – только не говори мне, что ты соблазнил эту невинную девушку, не имея ни малейшего намерения жениться на ней.
Затем вступил Лазарь:
– Господи, Василий, когда же ты успел, ведь за всю дорогу у нас ни разу не было мало-мальски приличного ночлега.
Василия бросило в жар:
– Как можно назвать это «соблазнил», когда… Ну, впрочем, неважно – все равно, это не имеет значения, потому что я собираюсь на ней жениться.
– Собираешься? – хором спросили, а Штефан добавил спокойно, но холодно:
– Я так понимаю, это значит, что ты снова уезжаешь?
– Уже почти ночь, – сказал Лазарь. – Не подождать ли до завтра?
– Нет, потому что она уехала еще вчера, рано утром. Да я тебя и не приглашаю, – возразил Василий.
– Приглашаешь, – вступил Штефан, тоном не допускающим возражений, – и возьмешь с собой еще людей. Нет смысла самому напрашиваться на неприятности там, в горах.
– Это если она вернулась домой, – сказал Василий.
– А почему ты считаешь, что это не так? – спросил Симон.
– Ее конюх молчал как рыба, даже когда я пригрозил испортить ему физиономию. Но она оставила свои сундуки, все до единого. На этот раз она отправилась налегке и взяла с собой только своих казаков и горничную.
– Значит, она просто очень спешила попасть домой, – вставил Лазарь.
– Так почему же тогда не распорядиться, чтобы ее повозки отправили следом?
– Вряд ли это имеет решающее значение, – заметил Штефан.
– Знаю, – согласился
– Ты так говоришь, будто она знала, что ты бросишься за ней, – удивленно сказал Лазарь, – и собирается запутать следы.
– Она знает, что между нами не все кончено. Может быть, она и не признается себе в этом, но в глубине души…
– Василий, она не хочет выходить за тебя, – вразумительно сказал Лазарь, – и считает, что и ты чувствуешь то же самое, ведь у нее не было оснований изменить свое мнение. Она уверена, что твоя мать оказала услугу вам обоим. Вспомни, ты ведь и сам на это надеялся.
Граф нахмурился, а Таня заметила:
– Кстати, Василий, а почему она не хотела выходить за тебя замуж, даже когда вы еще не встретились? Я ее спросила, но она сказала, что ей не хочется говорить об этом.
Василий покачал головой, но неожиданно ответил Лазарь:
– Она влюблена в какого-то англичанина, которого встретила в Санкт-Петербурге, во всяком случае, она так сказала.
Охваченный одновременно недоверием и свирепой ревностью Василий закричал:
– Откуда ты знаешь?
– Я, в отличие от тебя, любознателен и поинтересовался, почему она не пала к твоим ногам, как большинство женщин.
– И она сама тебе сказала?
– Конечно, нет, – возразил Лазарь. – Ты же знаешь, мы говорили редко, можно сказать мимоходом. Нет, я спросил ее горничную, Дашу, и та мне все рассказала, присовокупив, что это долгая история и предмет постоянных склок.
– То есть?
– Даша говорила об этом с отвращением. Она считает, что какие бы чувства Александра ни испытывала к этому Кристоферу Лейтону, их нельзя назвать настоящей любовью. И она полагает, что только знаменитое упрямство Александры заставляло сохранить верность этому парню в течение стольких лет.
– А доказательства? – поинтересовался Штефан.
– Ну, например, Александра продолжала вести обычную жизнь, нисколько не печалясь.
– И сколько же лет все это тянется? – спросил Симон.
– Семь.
– Господи! – застонал Василий.
– Ну что ж, это все объясняет, – поставила точку Таня. – Что до меня, то я склонна согласиться с горничной.
Василий бросил на нее взгляд:
– Почему?
– Да это просто мое впечатление, – опять уклонилась от ответа Таня.
– Нечего бросать пылкие взгляды на мою жену, кузен, – заметил Штефан, стараясь сохранять серьезность, несмотря на комизм положения. – Человек, которому доступна любая женщина, не в силах отказаться от той, с кем решил наконец связать свою судьбу, а она вместо объяснений в любви бежит от него в неизвестном направлении. Если Тане и удалось что-то выяснить, она все равно тебе не скажет!