Будь моим парнем на лето, или стань моей девушкой навсегда
Шрифт:
Аккуратно опускаю на песок и принимаюсь делать искусственное дыхание. Бормочу себе под нос ругательства, пока каждый мускул напряжен.
— Давай же, Смирнова! Давай!
Повторяю действия раз за разом. Кажется, что руки онемели, как и ноги. Словно происходит все не со мной. Я не хочу повторения. Не хочу!
Несколько лет назад
— Ярик, ты почему так легко одет? — Мама подходит ко мне и улыбается, пока я наблюдаю за закатом.
В
— Мне тепло.
Мама хмурится, но от этого не перестает быть красивой. Порой мне кажется, что ей любая эмоция к лицу.
— Не думала, что у меня настолько романтичный сын. — Улыбается и отводит глаза на закат. — Повезет же твоей невесте.
— Мам…
Недовольно хмыкаю. Не думал о таком. Не до этого. Девчонки нравились, да. Но больше интересовало плавание, еще и учеба занимала не последнее место. В общем, в приоритет отношения с девушками не попадали.
— Этого не нужно стесняться. Ярослав, ты должен быть тем, кто ты есть.
— Отец говорит иначе.
— Отец… — Мама тяжело вздыхает и теряет былую радость. — У него работа такая. Он должен быть примером для всех.
— Но это же вранье.
— Не говори так, — мгновенно вспылила, — иди за свитером, а то не хватало, чтобы простудился. Ну-ка!
— Хорошо.
Всегда так. Мама защищала отца, даже если тот был не прав. Безоговорочный авторитет в доме принадлежал ему. Я выполнил ее просьбу. В тот момент ничто не предвещало беды, но ночь показала, что даже спокойное море может стать бушующим и несущим смерть.
Я проснулся от того, что яхту сильно качнуло. Меня тут же отнесло к стене. Даже руку ударил. Ничего не понимая, смог подняться и одеться. Поднялся наверх, ощущая тот самый первобытный страх перед неизвестностью. Кажется, звал маму, но она не отвечала. Вода. Смытый обзор. Штурман, бросивший штурвал, и мама. Дрожащая.
Ее огромные глаза врезались в память. Еще несколько минут сражений со стихией, и яхта перевернулась. Вода не пугала меня. Благодаря тренировкам я быстро вынырнул и смог справиться с паникой. Искал маму и нашел, только без сознания.
Не
Леся закашливается. Я тут же поворачиваю ее на бок и выдыхаю.
— Яр… — Сиплый голос и такие жалобные глаза заставляют сердце болезненно сжаться. — Я… Я… Ты меня спас, да?
— Твою же мать, Смирнова! Как ты меня на… Черт! — Прижимаю девчонку к себе и ощущаю жуткий тремор по всему телу.
Такой отходняк у меня был однажды. В ту самую ночь…
— Голова болит. Ударилась. — Хлюпает носом, а я тут же отстраняю ее от себя и осматриваю.
— Надо в больницу.
— Нет…
— Не обсуждается, Смирнова.
Без лишних обсуждений, поднимаюсь, беру ее на руки и несу к машине. Она напряжена, а я пытаюсь не думать о том, что сейчас захлебываюсь. Не водой. Нет. Хуже.
Я тону в собственных воспоминаниях и нынешних эмоциях. Не просто тону. Я захлебываюсь. Давлюсь тем, что чувствую по отношению к девушке, которая сжалась на пассажирском сиденье. Нагло везу ее к нашему семейному врачу в частную клинику, потому что ждать очереди в городской подобно гильотине. Не выдержу.
Я и здесь не особо сдержан. Хожу по коридору со стаканчиком кофе, пока Лесю осматривает врач. Главное, чтобы ничего серьезного.
Кофе кажется безвкусным. Подхожу к кабинету, где Смирнова сидит на стуле и слушает доктора. Хрупкая. Волосы прилипли к лицу. Даже отсюда ее дрожь передается.
Мне хреново. От того, что сотворил. С каждой минутой все хуже. Чувствую себя настоящим дерьмом. Знал же, что первый. Мне не нужно было объяснять. Поведение Смирновой и неловкий ответ на поцелуй все поставили на места.
Только сейчас ничего не изменить. Имеем то, что имеем.
Леся выходит из кабинета с бумагой в руках. Ее потрясывает. Веду к машине и забираю лист, не спрашивая. Какие-то препараты.
— Это все? Или еще что нужно?
— Нет. Яр. Я сама.
— Молчи. Что врач сказал?
Больше для поддержания разговора. Я ведь могу ему позвонить и выяснить подробности.
— Я ударилась обо что-то головой. Все обработали. Сотрясения вроде нет. Сказал звонить, если мне станет плохо.
Киваю и веду машину к ее дому. По хорошему мне нужно отчитаться перед ее родителями, что и намереваюсь сделать. Я виноват. Еще как. Знала бы она, насколько гадко я сейчас себя чувствовал.
Даю ей свою толстовку, которая висела на спинке сиденья. Принимает, ничего не произнося.
— Спасибо.
Бросает мне и хочет уйти, но я задерживаю, хватая за тонкое запястье.
— Лесь, стой. Я должен… — Вот совсем не мое признавать вину.
Нельзя было так резко и… Идиотское поведение.
— Что?
Голубые глаза увеличиваются в ожидание. От такого зрелища меня коротнуло. Черт!
— Прости. Я не должен был тебя целовать при всех. — Не моргаю, пока Смирнова смотрит на меня во все глаза. — Но я бы все равно это сделал.