Будь моим парнем на лето, или стань моей девушкой навсегда

Палла Иоланта

— Я его.

— Я ее.

Получается одновременно. Старший Войский усмехается, а Ярослав щипает меня, заставляя поджать губы, чтобы не взвизгнуть.

— Друг друга учим. — Уточняет Войский, произнося так спокойно, будто мы и правда ночамин напролет штурмуем инглиш альма-матер. — Но больше я.

— Угу. — Киваю и упираюсь взглядом в пол, потому что пронзительный взгляд Александра Витальевича меня убивает.

Кажется, что перед нами не мужчина, а сканер. Считывает информацию на сверхчувствительном уровне, отбрасывая ложную в корзину. Если для Яра такое поведение

норма, то я готова прям здесь распластаться и выдать истину.

— Верочка вкусный завтрак приготовила, сядете с нами? — Вдруг вежливо произносит старший Войский, на что Яр сразу фыркает.

— Нет. Заскочили по пути. У нас еще занятия сегодня.

— Жаль.

Боже, когда мы уже выйдем отсюда?…

— Хорошо. Приятно было с тобой познакомиться, Олеся. — Сдержанно произносит Александр Витальевич, а я киваю. — Раз вы торопитесь, то не буду задерживать. Яр, на пару слов.

Мужчина поворачивается спиной, а я тут же скидываю клешню Войского с талии, не забывая подарить гневный взгляд. Он поднимает руки и строит такие невинные глазки, что я сжимаю кулаки, наблюдая, как он идет вперед и скрывается за той же дверью, что и его отец.

Глава 20. Неловкость и последствия выбора

Олеся

Ерзаю на сиденье, пока спорткар движется в сторону университета. Ухмылочку и довольный вид Ярослава, как рукой смахнули, после разговора с отцом. Он молчал, и я изводила себя мысленными вопросами. Наверное, плохо сыграли, раз на лице Войского проскальзывала глубокая задумчивость.

— И? — Не выдерживаю и нарушаю тишину первой.

— Что? — Бросает на меня хмурый взгляд и продолжает наблюдать за дорогой.

— Что отец сказал?

— Хах, что в театральный вряд ли возьмут.

Плечи опускаются от того, что все провалилось, а значит… Яр мне не поможет, раз я ему не смогла.

— Не кисни, Смирнова. Есть у меня идея, как предку все доказать, но для этого и тебе придется заморочиться. — Снова бросает на меня взгляд, но уже насмешливый, привычный Войский возвращается.

— Что для этого нужно?

— Будем заниматься английским. — Пожимает плечами и сворачивает к парковке около университета.

— И все?

— У меня.

Рот открывается, но из него не вылетает ни одного звука, потому что я зависаю, представляя эту картинку. Получается, нам придется играть для всех. Мне же как-то нужно будет объяснить свое отсутствие дома. О-о-о…

— Думал, что с батей будет проще, но… Надеюсь, ты не заходишь на запрещенные сайты со своего айпи адреса?

— Что? Какие…

— Понятно. — Ярослав улыбается, паркуясь и глуша мотор. — Значит, у правильной девочки грешков за спиной нет. Отлично.

— Хочешь сказать, что твой папа…?

— Да, Лесенька, пробьет про тебя все. Вплоть до цвета трусов, которые у тебя в комоде лежат. — Усмехается, а я предсказуемо краснею, пытаясь осознать, что одним шагом на пирс вляпалась в то самое. — Готова? Гиены уже там. — Войский кивает на группу

ребят около здания.

Перевожу взгляд на них и сразу натыкаюсь на недруга. Кира, сложив руки на груди, пялилась в нашу сторону. Внутренности задрожали, но я кивнула и крепче сжала рюкзак. Пока собиралась с духом, Яр успел выбраться из машины, обойти ее и открыть мне дверь. Без особых церемоний он взял меня за руку и переплел пальцы, нарываясь на мое сопротивление.

— Будешь дергаться, поцелую.

— Что?! Мы так не договаривались! — Прошипела ему, стараясь не подавать вида, насколько сейчас сложно передвигать ноги.

Столько внимания к моей личности еще никогда не было. Все смотрели на то, как мы медленно двигались ко входу в университет.

— А ты думала, что будешь стоять от меня на расстоянии трех метров? — Его бровь взлетает вверх, а я хмурюсь.

Наглец. Хитрый наглец. Вот только тепло от его прикосновений смущает и заставляет ответно сжимать пальцы. Так крепко друг друга держим, словно стоим в паре сантиметров от пропасти.

— Нет. Надеялась, что обойдемся метром.

— Жаль рушить твои надежды, Лесенька. — Усмехается и тут же отпускает мою руку, перекидывая свою мне на плечи, сократив те самые сантиметры свободы по максимуму. — Молчи. Улыбайся. Мы ведь, вроде как, вместе, Смирнова. Играй так, чтобы тут поверили.

Стоит отдать Ярославу должное. Он ведет себя спокойно и уверенно. Здоровается с парнями, отвечает на приветы девчонок из свиты Атакшиевой, а на саму Киру не обращает внимания. Девушка стоит и закипает. Красное лицо. Раздувающиеся ноздри. Побелевшие костяшки пальцев, которыми она сжимает сумочку. Спектакль проходит на ура.

Я шарю глазами по толпе в коридоре, где должна быть Ника. Только подруги нет. Может, и к лучшему, потому что я еще не придумала, как преподнести ей такую новость. Рассказывать правду нельзя. Придется плавно выдать наигранное за действительное.

Войский в течение всего занятия старается не убирать от меня своих конечностей. То руку сожмет или закинет на плечо, то ногой заденет или нагло проведет по моей коленке рукой. Краснею и не могу расслабиться, потому что рядом с ним это сделать невозможно. Если бы сегодня подготовки было столько же, сколько и в другие дни, то я бы сгорела к концу обеда, а так отделалась легкой психологической травмой. Если действия Яра можно так назвать.

Что касалось умения ухаживать, то Ника оказалась права. Войский вел себя практически, как настоящий джентльмен. Открывал передо мной двери. Угостил десертом в столовой, причем сам же его и принес, усадив меня за столик и отодвинув стул. Даже не знала, стоило ли радоваться этому. С одной стороны, поймала себя на том, что мне приятно, а с другой… это ведь игра на публику. Не больше.

Но, что более важно. Меня никто не трогал. Ни словесно. Ни физически. Атакшиева исчезла из периметра сразу после того, как Яр сел со мной в столовой. Правда, к нам посели его друзья, и я молча поглощала вкусное шоколадное пирожное, ловя на себе заинтересованный взгляд Войского, который успевал и мне бросить словцо, и с ребятами посмеяться.