Будь покорной, малышка
Шрифт:
— Если соберешься выходить, не садись за руль, пожалуйста.
— Хорошо, — кивнула Кира, протягивая Илье сумку с продуктами. — Я не собираюсь.
— Котенок…
— Да? — она вымученно улыбнулась.
— Не скучай, я быстро вернусь.
Он поцеловал ее — быстро, в щеку, и так же быстро ушел.
Сбежал.
Отчего-то Кира почувствовала именно это.
«Потерпи. Он тебя любит, он поймет».
Терпеть. Ждать. Улыбаться.
Зачем?
Кира сорвалась с места и бросилась на балкон, чтобы успеть увидеть, как Илья выезжает со двора.
Успела.
«Вернись. Пожалуйста, вернись! Ты мне нужен. Мне! Пожалуйста…»
Илья мигнул фарами, заметил ее на балконе. Кира махнула рукой.
Уехал.
Кира не обольщалась, в ее теперешнем состоянии довести себя до истерики — раз плюнуть. А теперь и сдерживаться не нужно, никто не увидит слез, никто не осудит. Однако плач получился тихим и каким-то… заупокойным. Она выбросила все, что осталось из еды. Тщательно перемыла всю посуду, до блеска оттерла пол. Дважды собрала вещи, чтобы уйти. Дважды разложила все обратно по полкам. Писала прощальные письма. Рвала их на мелкие клочки и спускала в унитаз. И все время плакала, поскуливая, как собака.
Иногда даже случались минуты просветления, когда она понимала, что мозги превратились в желе не оттого, что она плохая или глупая. Ее подкосила не только беременность, но и усталость. Три года непрерывного марафона: учеба, работа, учеба. Тут кто угодно с катушек слетит и без всякой беременности. Но тут же накрывало отчаянием и болью, потому что «Илья не замечает, ему все равно».
Кира и сама уже не понимала, что происходит: она стала «ванилькой» на время беременности или ее уже бросили. Все чаще казалось, что бросили. Илья отдалился, а все его ласковые слова — это жалость, не более того. Куда он поехал? На дачу или к новой любовнице? Или на дачу с новой любовницей?
Она обезумела настолько, что спустилась вниз, в подземный гараж, и села за руль, чтобы ехать следом за Ильей. К счастью, вовремя опомнилась и вернулась домой.
Позвонить некому. Антон в Италии, у Марины и Егора сегодня вечер в клубе. И напиться нельзя — это повредит ребенку.
В итоге она просто устала плакать и накручивать себя. Сходила в ближайший магазин, купила ведерко мороженного и села смотреть фильм, первый, попавшийся под руку, да так под него и уснула, объевшись сладким пломбиром.
Поутру Кира не обнаружила на телефоне ни одного пропущенного звонка, ни одной смс-ки. Набралась храбрости и позвонила Илье сама. Он ответил быстро:
— Что случилось, Кира?
— Ничего. Ты не позвонил. У тебя…
— Все в порядке, котенок. Извини. Я тебе потом перезвоню.
— Хорошо…
Она услышала, как кто-то окликнул Илью по имени. Женский голос.
— Кира! Если что-то срочное — обязательно звони. Договорились?
— Конечно.
И как на не разбила телефон? Наверное, потому что он выскользнул из ее онемевших пальцев и упал на мягкий ковер. Иначе точно швырнула бы его об стену. Все же женщина. Но… но… Разве там не может быть женщины? Жена Кузьмича, например. Или жена его сына. Они заходят к Илье, когда приносят продукты —
Кира пометалась по квартире, поплакала, но совсем чуть-чуть. Слез совсем не осталось. Да и разрушать себя сомнениями — гиблое дело.
«Илья вернется, и мы поговорим, — решила она. — Обо всем. Я не дам ему уйти от разговора».
Она загрузила себя работой — стала мыть окна и стирать занавески. И врубила музыку, веселую и драйвную, чтобы ни о чем не думать.
Вечером позвонила Марина. Кира как раз собиралась в душ, закончив уборку.
— Кирюш, странный вопрос, но… больше не к кому обратиться, — перешла к делу Марина, едва поздоровавшись. — Нет ли у тебя на примете сабы, знакомой с найф-плеем?
— М-м-м… Дай подумать… А зачем тебе?
Марина, чуть ни плача, рассказала, что у ее мамы случился гипертонический криз, и она уже едет к родителям.
— Тебе нужна помощь? — встревожилась Кира.
— Нет, со мной Егор. Мы на его машине, и вообще… Но помощь… нужна. Понимаешь, я обещала Лео…
Час от часу не легче! И почему нужно думать о такой ерунде, когда с близкими что-то случается?
— Мне просто неудобно, Кира. Лео сказал, что пустяки, тоже предлагал помощь, но мне неудобно. Я его подвела… Подумала, может, у тебя есть кто из знакомых.
— Думаешь, он не сможет найти сабу на мастер-класс? — усмехнулась Кира. — Да ему достаточно пальцем шевельнуть, и выстроится очередь.
— Говорит, что те, кто подходит, заняты этим вечером.
— А моя ему подойдет?
— Ну… вдруг? Он обещал тупые ножи и без полного обнажения.
— Он в курсе, что ты обратилась ко мне?
— Нет, я просто попросила его подождать немного, не отменять мастер-класс.
План возник сам собой. Не иначе, как очередное помутнение рассудка, но Кира ухватилась за него, как утопающий за соломинку. Не факт, что Лео согласится. Не факт, что не прогонит, если узнает. Но она хотя бы попытается…
— Слушай, я вспомнила об одной девочке, — соврала она Марине. — Сбрось мне телефон Лео, она свяжется с ним, если захочет.
38
Найф-плей — это даже интересно. Киру никогда не заводила игра с ножами, хотя она видела мастер-классы в клубе. Развлечение для мазохисток: опасность, боль, порезы. Тупые лезвия не снижают остроты ощущений, если они охлаждены. Илья иногда использовал ледяной нож. Когда глаза завязаны и не видишь, чем он прикасается к телу…
Кира всхлипнула, невольно напомнив себе о том, о чем старалась забыть. И ей еще сильнее захотелось стать сабой на мастер-классе у Лео.
Во-первых, это неопасно. Илья сам говорил, что Лео — опытный Дом и садист. Она ничем не рискует: ни боли, ни повреждений. И ребенку это никак не повредит.
Во-вторых, это не измена. Никакого секса, простой мастер-класс. Илья сам виноват, что оставил ее одну!
В-третьих, это не понравится Илье. Ох, как не понравится! И он не сможет и дальше игнорировать ее потребности.