Будь, пожалуйста, послабее
Шрифт:
— Привет! — тихо поздоровалась я — Как ты?
— Привет! Как видишь — Рома показал свои скованные руки.
— Ром… — я вздохнула.
— Не виновен я, Ариш. Я бы мог убить кого угодно, но на тебя у меня никогда не подымется рука, а тем более на своего ребенка. Ты веришь мне? — снова этот взгляд, этот голос в котором скользили нотки сожаления, обиды, даже ярости, но не на меня это точно.
— Верю, — выдохнула я всего одно слово, которое, кажется зажгло взгляд моего мужа, которое вселило в него надежду.
— Арин, передай, пожалуйста, отцу, чтобы не суетился.
Ни дотронуться до него, ни тем более поцеловать, мне не дали. Покидали мы это место в спешке, так как должна была нагрянуть проверка, а я здесь была совершенно посторонним человеком.
— Леш, Ромка сказал, что у вас есть кое-что, что может его оправдать, — поинтересовалась я, когда мы ехали уже домой.
— Нет, нету. Он просто подкинул идею. Мне нужно кое-что проверить, а это займет время. Поэтому, терпи, Арин.
Такое ощущение, как будто мне было невмоготу. Просто получалось, что из-за меня за решеткой сидел невинный человек. Хотя…Если так подумать, то наверное для Ромки это был полезный опыт, чтобы хоть немножко сбить эту спесь самоуверенности в своей правоте. Ну, а если копнуть глубже, то был второй вариант событий с трактовкой «Вот видишь, я не виноват». Виноват, Барышников, виноват в том, что унизил меня когда-то, что бросил, что не был рядом, когда меня пытались сбить. И женский мозг в этот момент стал вспоминать столько обидных мелочей, что срок за решеткой для Романа Алексеевича накапливался и накапливался.
Вот если бы за одну измену законной жене давали срок полгода, то у него бы накапало наверное на десятку. Если бы в уголовном кодексе была бы статья «уголовная ответственность за дачу заведомо ложных надежд», то Барышников мог бы и пожизненное получить. Как же наслаждалась этой мыслью, как же мне было приятно. Но деваться было некуда. Этого бедолагу-каторжника нужно было вызволять из стен «Каталажки».
Правда эта задача легла на плечи профессионала, а я, захвати с собой ребенка, поперлась к свекру. Мне было велено забрать ноутбук и бумаги, я собиралась это сделать.
На территорию дома нас почему-то пустили не сразу. Охранники были особо злые и подвергли нас жесткому досмотру. Как оказалось, зря, потому что ничего найдено не было. Вот тут-то я и начала злиться: МЕНЯ С РЕБЕНКОМ ДОСМОТРУ?! Охренел Алексей Алексеевич в конец. С настроением киллера, я направилась в дом, где нас на крыльце встретила пожилая женщина. Она была униформе, что давало четкое понятие, что она из обслуживающего персонала.
— Здравствуйте, Арина Николаевна, — к этом официозу я уже привыкла в последнее время. Женщину я видела впервые, но как оказалось, я ей была знакома, — Хозяина сейчас нет дома, должен прибыть с
— Спасибо, мы подождем его на улице, — процедила я сквозь зубы.
Да, гостеприимством этот дом не отличался. Подумаешь, сноха хозяина, подумаешь, с маленьким ребенком. Пусть себе погуляет, хозяина ведь нет дома. Злилась? Да, теперь еще больше. И даже спавшая жара и пейзажи вокруг огромного дома не могли успокоить мое разбушевавшееся естество.
Мы гуляли с Настюшей между огромных сосен, наслаждались запахом цветов, которые набирали свой цвет. Это все дополнялось пением птиц, жужжанием насекомых, которые перелетали с цветка на цветок и еле уловимым ветерком. Он трепал рыжеватый локон моей малышки, который смешно выбивался из-под панамы, и аккуратно шелестел свежими июньскими листьями.
Наконец, после пятнадцатиминутного блуждания по вымощенным булыжником дорожкам, раздался звук открывающихся ворот, и на территорию особняка въехал огромный черный внедорожник. Мне кажется, таким образом все «шишки» города мерялись своим авторитетом — чем габаритнее, тем солиднее. Хотя по мне, если ты какашка, то хоть на Феррари рассекай, один черт таковым и останешься. А может, в таких мот махинах «вонь» меньше чувствовалась. Да-да, я была зла…
— Девочки, ласточки мои, — радушно расставил руки хозяин дома, идя к нам на встречу. Батюшки родные, артисты народные, это после того, как меня обшмонали его головорезы?
— Здравствуйте, — сухо поздоровалась я, когда моя дочь-предательница расплылась улыбке, увидев знакомую физиономию. И что бы понимала в свои четыре месяца? А вот понимала, поди!
— Вы каким судьбами в наши края? — игнорировал он мой бубнеж.
— Рома попросил заехать, забрать его вещи. Надеюсь, в дом пустите?
— Конечно, — нахмурился Барышников старший, беря на руки ребенка.
— И обыщите тоже? — уточнила я на всякий случай. А что, молчать?
— Не понял.
— Ваша охрана досконально нас обыскала, а экономка не пустила в дом. Я что-то Вам сделала?
— Как так?! — удивление на лице Алексея Алексеевича было искренним, хотя я сомневалась в том, что он мог об этом не знать. Ну, ладно, подыграем.
— Как-то так, — развела я руками. — Мы с таким приемом вообще в гости перестанем ездить.
— Да я их сейчас…да я им сейчас, — погрозил он кулаком.
Короче, пока мой свекор вел разборки, мы под шумок смотались в комнату моего мужа, где я и обнаружила нужные мне предметы. Только вот проблема, оказалось, что папочка была абсолютно пуста. Контракты волшебным образом испарились.
— Алексей Алексеевич, — спустилась я вниз, перебивая его тираду по поводу нерадивых сотрудников, — Рома сказал, что у него в столе должны были находиться контракты на закупку материалов и со строителями.
Барышников насторожился, посмотрел на мена как на умалишенную.
— Какое строительство? — этот тон он бы точно никогда не сыграл. Хотя, если так взять по-хорошему, он давно стремился стать моим партнером, а подставить собственного сына…Нет, он не мог.
— Алексей Алексеевич, у вас обыск был? — уточнила я.