Будь, пожалуйста, послабее
Шрифт:
— Зачем он тебе нужен? — выспрашивала бывшая.
— Послушай, он не вещь, чтобы сейчас торговаться. И давай без театрального: нужен — не нужен, отдай, отпусти. Я просто предполагаю, к чему ты клонишь. Я Барышникова не держу, он мужчина взрослый, сам способен решать.
— Ты ведь его не любишь даже, — на этот аргумент Арина усмехнулась. А Рома замер, ожидая ответа.
— А может, я жадина. Ром, заходи уже, — Арина плюхнулась в свое кресло. От неожиданности мужчина даже вздрогнул — поймали на месте преступления.
— Ника, какого черта ты здесь делаешь? — процедил он сквозь зубы, появляясь в кабинете.
— Прости меня,
— Думаю, вам стоит поговорить наедине, — Арина тяжело дышала, сжав губки в одну тонкую линию, поднялась с места, двинулась уходить, но Роман успел схватить ее за руку.
— Нам не о чем с ней говорить, Риш, — а потом обратить свой взор к рыдающей Веронике. — Ник, я тебе сказал все давно.
— Ромочка, — просила она, срываясь с места, вешаясь на него. Не выдержав этой картины, Арина все-таки покинула кабинет.
— Ну что ты в ней нашел? Чем она лучше меня? — начала кричать Ника, размазывая некрасиво тушь по лицу.
— Ника, девочка, — вздохнул Ромка, проводя рукой по ее гладким светлым волосам, — прекращай, не нужно. Этим ты только делаешь хуже, — уговаривал он.
— Я люблю тебя. Я так тебя люблю, — прижалась девушка к нему. Но теперь вместо привычного трепета, который она вызывала в нем когда-то, было лишь раздражение.
— Я тебя не люблю, Ник. Никогда этого не чувствовал. Уезжай, — продолжал он уговоры, но девушка отказывалась слушать, твердя одно и то же, как она его любит.
— Ника, — встряхнул ее Рома, чтобы прекратить ее истерику, — все кончено! — повторил он по слогам. — Уезжай.
— Сволочь ты, Барышников. Ненавижу! Ненавижу! Я тебя уничтожу, и сучку твою и выродка твоего, — орала Ника, колотя его кулачками. Вопли ее разлетались по всему зданию, что не могло быть не услышано ранними клиентами. И вылетала она из ресторана шумно, круша на своем пути все, что попадалось: перевернула стулья, разбила посуду, которую несла официантка на подносе. А он остался провожать ее взглядом, тяжело вздыхая. Этой сцены Арина ему не простит. Это он понял по ее тяжелому взгляду, которым она обдала его. А ведь только начало все налаживаться.
— Прости, я не думал, — начал он оправдываться, но жена подняла руку, жестом показывая, чтобы он молчал.
— Надеюсь, она одна, или еще будут претенденты на тебя? — уточнила скупо.
— Арин, — застонал он.
— Барышников, если хочешь добиться моего расположения к тебе как к мужчине, а не как к отцу моего ребенка или партнеру, — она указала на папку в его руках, — дам тебе один совет: разберись со своими бабами. Мне подобные встречи с твоими бывшими не нужны, и так проблем хватает.
А после удалилась, отбивая ритм высокой шпилькой по паркету.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ ПРО ПРЕСТУПЛЕНИЯ И НАКАЗАНИЯ
Злилась ли я на Барышникова? Однозначно. Если честно, самой большой ошибкой было подпустить его близко к себе. Но вспоминая о том, что он вытворял со мной в постели, насколько у него сексуальный голос, насколько он красив, я просто опускала руки. Один черт не удержусь. Ну, да, пыталась сопротивляться его обаянию целых…ммм…много месяцев. И что в итоге? Я дала согласие на то, чтобы он пользовался моим телом, а сама при этом выслушиваю его бывших, которые рвутся ко мне с обвинениями. Нет, я не говорю, что мне не нравиться спать с ним, просто это затягивало. Реально затягивало. И даже когда он говорил
— Ты меня слушаешь? — улыбнулся он криво, внимательно смотря на меня. В то время как я наблюдала за его жестикуляцией, за движением его тонких губ, за тем, как он смешно потирает лоб карандашом. И взгляд на нем я задержала слишком долго. Мы сидели на прохладном полу в веранде моего дома, тогда как на улице стояла невыносимая жара. Мозг плавился, видимо, поэтому я засмотрелась на своего мужа.
— Риш, — вернул он меня обратно, заставив раскраснеться мои щеки.
— Ты что-то сказал? Прости, я задумалась.
— О чем это интересно? — Ромка сложил руки на груди, глядя на меня, словно он открыл Америку.
— Не важно, — отмахнулась я, продолжая рассматривать чертежи, которые он притащил. Барышников, обнаглев в хлам, подсел ближе. Его рука заскользила вдоль моей поясницы, а дыхание начало обжигать шею. Но я упорно продолжала этого не замечать, рассуждая о делах. Ромка начал еще больше распускать руки.
— Барышников, бабушка дома, — прошипела я, хотя безумно хотелось смеяться.
— Думаю, она против не будет, — его искреннее счастье, сквозившее в голосе, заставляло меня смущаться от того, что я не могла в полной мере расслабиться, как это было необходимо.
— Ромка, давай сначала с документами разберемся, — прошептала я, понимая, что долго держать в узле свои желания не смогу, если он будет продолжать.
— А потом?
— Потом Фима Андреевна пойдет с Настей гулять.
Я сейчас все чаще и чаще возвращалась к мнению, что у нас начинался конфетно-букетный период, конечно если не считать те несколько раз, когда мы тайком уединялись у него дома, или в моей комнате в отсутствии бабули. И от того, что держала я Ромку на расстоянии, вся женская половина, которая у меня трудилась, считала меня чокнутой стервой, не считая, конечно Алисы, которая знала правду. Ну и Полечки, которая появилась у нас недавно, но как-то быстро расположила и меня и строгую до женской дружбы Алису. Насколько я знала, это был у нее больной вопрос, на который внятного ответа я так и не услышала. Что-то произошло в прошлом, поэтому к женской дружбе моя подруга относилась скептически, но я всеми силами пыталась ее переубедить, что это не так.
— Ты другая, Аринка, не от мира сего, поэтому тебе нужен присмотр, вот мы с тобой и дружим на этой почве. С Римкой, потому что с ней не соскучишься. Как затащит тебя в какие-нибудь приключения знает только она. Полинка у нас девушка скромная, но с ней дружить можно потому что выгодна дружба с будущим врачом, — рассуждала она. — Поэтому все наши отношения строятся на взаимовыгоде.
На счет этого я не была согласна, хотя где-то в глубине души понимала, что так и есть на самом деле.
О Полине. Ее в ресторан притащила Рима, которая как всегда в один из выходных притащилась ко мне якобы нянькаться с племянницей. Не говорю, что это не так, но как только глаза малышки закрывались, все! Тетка быстро-быстро изображала пустоту на том месте, где была еще секунду назад. Где она шарилась, я не знаю, но вот в одном была уверена, что сестра со своим жутким язычком не пропадет. Может, конечно, и нахамить, но друзей себе она искала быстро. Вот и пришла однажды, таща под локоть милую девочку, которая уже даже не сопротивлялась.