Будь здоров
Шрифт:
Полночи лекций постепенно переросли в то безумие страсти, о котором я уже рассказал в самом начале. Даже половину тех глупостей, которые ей явно наболтали подружки, старавшиеся выглядеть умудренными опытом, но сами в этом ничегошеньки не понимавшие, мне преодолеть не удалось. Однако со временем я надеялся довести дело до победного конца. Наконец после очередного бурного финала Свента, тяжело дыша, радостно сказала, что я умотал её, как старую клячу. Ах, если бы она знала, какое наслаждение дарит любовь, не удержалась бы и ещё на первом
Встали мы довольно поздно. Часа в два дня. Проявив незаурядную смекалку, я, не вызывая слуг, нашёл, которая из дверей ведёт в душевую и туалетную комнаты. Не спеша привёл себя в порядок и, накинув халат, вернулся к кровати. Свента тоже уже проснулась и прошмыгнула мимо меня умываться. Ну нет. Так не пойдёт. От меня так просто не ускользнешь. Я прокрался в душевую, и… душ мы принимали о-очень долго. Никогда эта простая процедура не была столь приятной. Короче, в банкетный зал, где гости праздновали уже по второму кругу, а некоторые, успев с утра принять, проспались и праздновали даже по третьему, мы спустились часа в четыре дня. Тут я вспомнил про дедушку Лила и своё обещание пригласить его на свадьбу, потребовал карету и, перехватив бутерброд, помчался в академию. Потом был пир, почему-то герцог и Сен, потом… не помню.
Я окончательно проснулся, потянулся, блаженно жмурясь, открыл глаза и увидел, что часы над дверью показывают полдень. В комнате было тихо — видимо, Сен уже ушёл в академию на лекции, а мне их посещать не нужно, поэтому можно ещё полежать поблаженствовать. Разве что есть хочется. На столике валялся пустой флакончик, в котором недавно было средство от похмелья. Сен небось опять принял лишнего…
Я резко сел на постели. Полдень. Комната в общежитии. А как же Свента? Свадьба? Полотенце? Брачная ночь? Неужели мне всё приснилось, да так подробно? А на самом деле не было ничего? Ужас и тоска с радостным завыванием навалились на меня и стали яростно кромсать мою душу. Вот сейчас влетит Свента и скажет…
В комнату, резко распахнув дверь, ворвалась Свента. Сейчас скажет, мол, надевай парадный камзол и поехали в ресторан, отрешенно подумал я, глядя на неё ошалевшими глазами.
— Вот ты где, пьянчуга! Все тебя обыскались, а ты тут разлегся! Быстро вставай!
Я решил, будь что будет, но знать я это должен обязательно, и как с палубы в волны:
— Свента… Мы женаты?
— Что-о?! — возмущенно воскликнула Свента.
У меня сердце упало. И вдруг в её глазах заблестели слёзы:
— Как ты можешь, после всего…?
Тут наконец в сознание пробилась умная мысль. Я быстро отдернул рукав мантии, в которой, оказывается, спал, и увидел на левой руке брачный браслет. Такой же точно был на руке девушки. Мне! Не! Приснилось! Свента — моя жена!
Я счастливо засмеялся,
— Свентушка! Селенушка моя! Я так счастлив, что мне не приснилось. Что всё на самом деле! — И счастливо захохотал.
— Что не приснилось? — недоуменно спросила Свента.
— Наша свадьба. Представляешь, просыпаюсь я в комнате общаги и с ужасом думаю, что мне всё приснилось. Мы не ездили в ресторан, не держали полотенце, не были на свадебном пиру, и брачной ночи не было… Так мне стало тоскливо, хоть волком вой.
Свента обхватила меня за шею и звонко расхохоталась вместе со мной.
— Так ты что же, пьяница несчастный, не помнишь, как здесь оказался, бросив молодую жену?
Я даже остановился в растерянности:
— Не помню.
— Не помнишь, как ездил за деканом, дескать, обещал его пригласить на свадьбу? Как потом ввязался в этот глупый спор с моим папенькой — умеют ли бароны пить, как герцоги? Как рвался провожать Сена в общежитие и тебя два лакея долго не могли погрузить в карету? Сен в отличие от тебя сам влез в неё, и его прекрасно довезли бы одного. — На каждый её вопрос я отрицательно мотал головой. — И нашу ночь не помнишь? — коварно спросила она. — И как обслюнявил меня всю, облизывая, будто мороженое, не помнишь?
— Это забыть невозможно! — торжественно сказал я.
Держать Свенту на руках было легко и приятно. И не только держать. Пользуясь случаем, я одной рукой стал поглаживать ей спинку, а другой — щекотать и поглаживать бедра. Потом с рыком голодного тигра страстно впился ртом в её грудь. Сначала в одну. Потом в другую. Потом снова в первую…
— Филик! Прекрати! — взвизгнула Свента. Филин и Филик! Отличие в одной букве, а как по-разному звучит! — Ты мне всё платье помнёшь. Ой! Ах! Прекрати же, медведь брасерский… Аа-а-ах! Нет! Не прекраща-а-а-ахх…
Где-то часа через полтора утомленная Свента, лёжа на моём животе и вычерчивая пальчиком непонятные узоры у меня на груди, вдруг хихикнула:
— Девочка на шаре.
Я чуть-чуть подбросил её животом.
— Не нравится — слазь.
— He-а. Не слезу. Мне здесь хорошо-о-о. — Она посмотрела на меня смеющимися любимыми изумрудными глазами — ну прямо-таки киса. — Я здесь жить останусь. У тебя на животе. Вот так. Здесь тепло и мягко. И никуда не надо торопиться… Ой!
Она одним гибким и стремительным движением соскользнула с меня. Миг — и она посередине комнаты. Смотрит на часы.
— Филик! Ёшкин кот! Мы же опаздываем! Живо собирайся.
— Ну если я кот, то ты точно киса! — Я не сразу сообразил, что она сказала.
— Некогда. Родители через два часа разъезжаются по домам. Надо успеть попрощаться. А ты тут девушек целомудренных охмуряешь. — Говоря это, она собирала разбросанную по всей комнате одежду и быстро одевалась. — Давай вставай. Карета нас ждёт.