Будешь моей, детка
Шрифт:
Я молчу, уставившись в пол. Но декана такими приемами не смутить:
— Оля?
— Он просто захотел мне помочь, — глухо говорю я. — Пожалуйста, можно так сделать, чтобы никто кроме вас не знал об этом?
— Да, да, — торопливо кивает она. — Конечно. Это просто я заходила в бухгалтерию, проверяла, все ли в порядке, чтобы тебя не отчислили. Оля, скажи, тебе… Тебе нужна какая-то помощь? Потому что выглядит это все так, что…
— Все в порядке, — решительно перебиваю я. — Я сейчас с Тимуром и… у меня все хорошо. Правда. Спасибо, что вы беспокоитесь, но не
Мы смотрим в глаза друг другу, и, видимо, что-то в моем взгляде убеждает декана. Она кивает.
— Это хорошо. Ты меня успокоила. Но все равно, я тебя прошу: будь осторожна.
— Спасибо. Я могу идти?
— Нет, подожди.
Она роется в ящиках стола, а потом кладет передо мной несколько листков бумаги.
— Что это? — я с интересом смотрю на верхнюю часть документа, где указан логотип известного калифорнийского университета, чьим коммерческим филиалом и является наш вуз.
— Заявление на учебную стажировку в течение семестра. Оплачиваемую.
— Что?
— Если ты пройдешь отбор, сможешь следующий семестр учиться в США. Билеты, проживание, сама учеба — все за счет принимающей стороны.
— А много там заявок? — я уже изучаю анкету. Выглядит очень соблазнительно, конечно.
— Наверное, немало. Но от нашего университета будешь только ты. И я еще добавлю свои рекомендации.
Я замираю.
— Почему вы так мне помогаете?
— У тебя светлая голова. Ты большая умница, Оля, — вздыхает декан. — И я очень боюсь, что ты не доучишься. Один семестр тебе оплатил Соболевский, а потом ты что делать будешь? Или у вашей семьи просто временные затруднения и дальше все решится?
Я мотаю головой и закусываю губу, чтобы не расплакаться. Она права.
Но Тимур ведь мне говорил, что он меня не оставит. Что он мне поможет и что-то придумает…Могу ли я на это рассчитывать? Или он наиграется мной и забудет про все свои слова?
— Если хорошо себя показать на стажировке, есть возможность остаться в том университете в США. Насовсем, — говорит Ираида Ивановна. — Я считаю, это хорошая возможность. Ты должна попробовать.
Уехать в США? Навсегда? Разве не этого я когда-то хотела?
Уехать и оставить Тимура.
Почему от одной только мысли мне так больно внутри?
— Далеко не факт, что у меня получится, правда? — спрашиваю я.
— Конечно. Но если не подать заявку, то ты точно не попадешь в программу. А так будет хотя бы шанс.
— Да, я заполню бумаги, — решаю я. — Спасибо!
— Не за что. Удачи, Оля!
Это все выглядит, как покупка лотерейного билетика. Слишком маленькая вероятность, что выберут именно меня. Ничтожная.
И, если честно, именно это меня и успокаивает.
Глава 20. Все хорошо
— Сливочную уху, слоеный пирожок с картошкой и грибами и зеленый чай, пожалуйста, — говорю я в столовой. Рядом со мной топчется Алиса и задумчиво смотрит в телефон, накручивая на палец рыжий локон. Она что-то совсем ничего не взяла себе, только колу и зерновой батончик. Худеет что ли? Но она ведь и так как тростиночка.
Девушка
А сейчас как будто привыкла. Хотя все равно когда Тимур притащил мне новый телефон последней модели, я отказалась принимать этот подарок. Вот в нем точно не было никакого смысла, чистые понты.
— Сядем к окошку? — спрашивает Алиса.
— Конечно, пойдём.
Там как раз есть свободный столик, и мы удобно за ним устраиваемся. И пока я с аппетитом ем суп, Алиса нехотя грызёт свой батончик.
— Как твои дела? — спрашивает она с искренним интересом.
— Все хорошо! — тут же бодро отвечаю я.
Ведь хорошо же, правда? С учебой никаких проблем, преподаватели меня хвалят, к экзаменам я даже заранее подготовилась. С Тимуром тоже все прекрасно: секс у нас огонь, а ещё мы очень быстро научились жить вместе, даже не ссоримся никогда.
Мама моя… ну что мама? Звонит иногда, ругает меня. Тимур говорит, чтобы я трубку не брала, но я не могу: даже такой разговор лучше, чем совсем ничего. Я скучаю по ним. Правда.
Это Тимур ещё не знает, что я ездила домой на прошлой неделе. Специально ушла с последней пары и поехала днём, так, чтобы родители на работе были. В квартире был только Сережка, и он мне, кажется, обрадовался. Мы с ним нормально так поговорили. Даже посмеялись вместе над чем-то.
— Как вы? — спросила я неловко, когда уже собралась уходить.
— Да норм, — пожал он плечами и с любопытством глянул на мои сверкающие пайетками кроссовки, которые так чужеродно выглядели в нашей тёмной пыльной прихожей. Дома вообще стало заметно грязнее с тех пор, как я уехала.
Мне стало почему-то стыдно.
— Хорошо живешь, — как бы невзначай заметил он.
— Сереж, это ж не мои деньги, — виновато сказала я. — Были бы мои, я бы еще могла как-то…
— Да ладно, я все понимаю. Ты заходи иногда, не пропадай.
— Хорошо. Родителям привет.
Тимуру я об этой поездке не говорила. Как и про заявку на стипендию. Мы вообще не то чтобы много о чем-то говорим в последнее время…
— Оля, — Алиса серьезно и пытливо смотрит мне в глаза. — Я ведь не для вежливости спросила, а по-настоящему. Как ты?
— Хорошо! — уверяю я.
— А почему ты в университете почти не появляешься?
Я неловко пожимаю плечами. А что тут скажешь? Я устала от всеобщего любопытства, направленного в мою сторону, устала от язвительных комментариев в те дни, когда Тимура нет на парах, и от его зажиманий меня по всем углам в те дни, когда он на пары приходит. Хорошо, что у всех лекций есть онлайн-трансляция в личном кабинете и что личное присутствие обязательно только на практикумах. Вот и получается, что из пяти учебных дней я теперь прихожу только на два. Да и в эти дни стараюсь быстро все сдать и уехать обратно домой.