Будешь моей
Шрифт:
– Ян, Яна! – пришлось перебить влажные мечты о медовом месяце в Дагестане. – Не будет никакой свадьбы, – отрезал твёрдо.
– Да? Ну и хорошо, просто распишемся, съездим в отпуск и начнём готовиться к рождению малыша. Детскую сделаем в одной из комнат, думаю, той, что меньше, она дальше от кухни. Нужно же будет нам личное пространство, когда маленький подрастёт, – погладила себя по животу, кинув на Олега трогательный взгляд, полный надежд и обещаний.
– Никакой свадьбы не
– Но?.. – явно опешила Яна, на глаза навернулись слёзы.
Олег поймал себя на раздражении. Кучеренковой нужно раздражаться, а бесился он. На Янку ли, на себя – не понятно, скорей на ситуацию в целом.
– Ян, давай начистоту, – придав тону спокойствия начал Олег. – Я тебя не люблю, – стоически перенёс полный возмущения и обиды взгляд в упор, – Ты мне даже не нравишься как женщина. Не подумай, ты привлекательная и всё такое, но никто не может нравиться поголовно всем. Анжелина Джоли, и та не всем нравится, – усмехнулся он. – Какой смысл нам жениться? Чтобы развестись через год?
– А ребёнок? – возмущённо взмахнула руками Яна.
– Что ребёнок… если мой – не брошу. Буду закрывать все нужды, что там…одежда, еда, садики, секции спортивные… – Олег стушевался, не слишком-то он представлял, что нужно ребёнку, поверхностно понимал, что-то слышал от друзей-приятелей и старших братьев. – На твои личные расходы выделять, пока в декрете сидишь…
– Ты понимаешь, что это не то же самое, что расти в полной семье?! – вылупилась Яна, потеряв внешний благостный настрой.
Позу сменила, вальяжно-томною на натянутую, напряжённую.
– Понимаю, – отрезал Олег, – но ничего другого предложить не могу. Ребёнка запишу на себя, не волнуйся. Имущественные, финансовые права, все остальные будут соблюдены, но это единственное, что я могу предложить. Прости.
Олег встал, решив, что разговор окончен. Переливать из пустого в порожнее можно долго. Всё, что хотел, он сказал. Молча пошёл в сторону выхода, надел кроссовки в прихожей, потянулся к замку, услышал за спиной шаги.
– Что-то хотела сказать? – повернулся он в сторону Яны, которая смотрела на него, как на врага народа.
Заслуженно, в общем-то. В целом же – насрать.
– Хотела сказать, что свадьба в июне меня устроит, – отчеканила та, смотря в упор.
– Свадьбы не будет, – отрезал Олег, вернув взгляд.
– Это мы ещё посмотрим.
Надутый гиалуронкой рот Яны скривился в усмешке, вызвав холодок по спине от неприглядности зрелища, пугающей неестественности, словно кукла-уродец из дешёвого пластика ожила.
– Не угрожай, Кучеренкова, – сузив глаза,
Вышел, на улице закурил, с трудом успокоился, еле сдержался, не вернулся, не поговорил другим тоном, чтобы навсегда отбить желание фантазировать о несбыточном, тем более угрожать.
Кучеренкова в положении, даже если не от него, наезжать стрёмно, а если от него, тем более.
Один чёрт придётся договариваться, сосуществовать… да, отстой.
После поехал туда, куда на самом деле рвался всё время. Губы растянулись в счастливую улыбку, сам себе напомнил Финика в предвкушении вкусняшки и прогулки, а лучше вкусняшки во время прогулки.
Любил он прокручивать их недолгую встречу в больничном коридоре, смаковать детали.
Вот Маська смотрит вбок, разглядывая его профиль, думая, что он не замечает.
Вот бросает восхищённый взгляд на мышцы рук, скользит глазами по животу, обтянутому футболкой, резко приходит в себя, отводит взгляд к окну, заливается румянцем.
А вот слушает его короткие рассказы о семье, скупые факты, которыми успел поделиться.
Восхищение в глазах понравившейся девушки откровенно льстило. Он готов был прыгать с победным кличем Кинг Конга, когда видел вспышки в полуопущенном взгляде, но больше подкупала какая-то неподдельная искренность Маськи.
Что-то… природное, настоящее, то, чему определения точного дать не мог, не получалось.Не встречал такого за почти двадцать восемь лет жизни, зато точно знал, что хотел видеть это «что-то» как можно чаще.
Палата встретила грузной тёткой, сидевшей на кровати Тины. Медсестра, – та же самая, что выставила его из отделения неделю назад, не дав договорить, хотя бы телефонами перекинуться, вышвырнула, как кота облезлого, только пинка напоследок не отвесила – сказала, что Силантьеву выписали сегодня с утра.
И нет, телефон и адрес не даст ни за какие коврижки. Шёл бы ты товарищ со своей корочкой в задницу на метр в глубину. Она обязанности свои знает назубок, распространять информацию о пациентах права не имеет.
– Андрюх, – набрал он командира, понимая, что звонок сейчас, когда тот не видел семью неделю, совсем не в тему. – Прости, горит.
– Не проблема, – ответил Андрей, на заднем плане слышались крики дочки, ворчание младенца, шум от мультиков – какофония семейной жизни.
– Можешь пробить по своим каналам Силантьеву Тину?
– Кто это?
– Врач скорой, которая беременную вытащила. Она же потерпевшей считается, значит, данные должны быть.
– А самому спросить не судьба? – усмехнулся Андрюха.