Будни ГКБ. Разрез по Пфанненштилю

Разумная Ольга

Всю дорогу домой одна-единственная мысль не давала Ульяне покоя: почему чувства к Нейману, так долго и безмятежно дремавшие в самом дальнем уголке сердца и почти превратившиеся в миф, в девичьи грезы, вдруг пробудились от долгого сна и захлестнули всю ее целиком? Почему тонкая грань, долгие годы разделяющая учителя и ученицу, внезапно рухнула и Ульяна увидела перед собой не опытного наставника, не талантливого врача и одаренного ученого, а мужчину, обыкновенного живого мужчину? Ей вдруг отчаянно захотелось прикоснуться к нему, погрузить пальцы в жесткие непослушные волосы, почувствовать его дыхание на своей щеке. Озарение к Ульяне пришло глубокой ночью, когда, промучившись

без сна в сомнениях и догадках, она, вся разбитая, выползла на кухню варить кофе. Изменилась не она, — вдруг отчетливо поняла Уля, — изменился сам Борис. Его обычно равнодушно-безучастный взгляд потеплел, стал более заинтересованным, а порой даже ищущим. И несмотря на то что обручальное кольцо все так же поблескивало на безымянном пальце правой руки шефа, а на рабочем столе по-прежнему стоял портрет улыбающейся Тамары, Нейман больше не казался Ульяне закрытой территорией, запретным плодом, на который она могла любоваться только издалека. Ни приличная разница в возрасте, ни начальственный статус Неймана не пугали Улю, она точно знала: у них есть будущее, и рано или поздно Борис Францевич сам поймет это.

Наконец-то разобравшись в своих чувствах, Уля испытала огромное облегчение и невероятную легкость. Вялотекущий роман со Стасиком Макеевым казался ей теперь таким мелким и бессмысленным, что только неурочное время удержало ее от звонка бывшему бойфренду. «Права, сто раз права Галка, — думала Уля, сидя на краешке подоконника и с удовольствием отхлебывая ароматный кофе, — с Макеевым надо рвать, это не мой человек, и ничего серьезного у нас все равно не получится».

За окнами забрезжил тусклый осенний рассвет, на улице появились первые прохожие, зашумели машины по мостовой, город постепенно оживал. Усталая, но довольная Ульяна зевнула, сладко потянулась и отправилась спать. Заснула она мгновенно и спала крепко и безмятежно, как человек, наконец сделавший правильный выбор после долгих лет сомнений и метаний.

А в это время на другом конце Москвы Борис Францевич Нейман, прокрутившись полночи на неудобном жестком диване, вышел на больничное крыльцо и, вдохнув полной грудью прохладный сентябрьский воздух, счастливо улыбнулся. Сегодня всю ночь его мысли занимала женщина, и впервые за многие годы это была не Тамара. 

Глава 12. Визит гадюки

— Девочки, просыпаемся! Ставим градусники, пьем таблетки! — звонко крикнула сестричка и, безжалостно щелкнув выключателем, прытко обежала всех пациенток восьмой палаты.

— И какая необходимость будить нас в такую рань? — раздраженно проворчала Варвара, засовывая под мышку холодный градусник. — Суббота, врачей нет, одни дежурные, и те небось еще отсыпаются, УЗИ не работает, даже анализы по выходным не берут…

— Так это ж больница, не санаторий, — зевнув, ответила ей из своего угла Катерина, — тут строгий распорядок дня.

— Да плевать им на этот распорядок, начальства по субботам все равно нет, — упрямо возразила Варвара, — сдается мне, что этим сестричкам просто завидно, они вон носятся по коридорам ни свет ни заря, а мы лежим себе посапываем в теплых постельках.

— Зря вы так, Варвара, у девочек просто работа такая, — вступилась за сестер Лера, пытаясь спросонья разглядеть показания градусника.

— Ох, Лерка, добрая душа! — вздохнула Варя. — Ну что там с температурой?

— Нормально все, тридцать семь и три.

— Нормально, это когда тридцать шесть и шесть! А общее самочувствие как?

— Хорошее, вот только подташнивает слегка. Наверное, от голода. — И Лера потянулась за жестяной коробкой с печеньем.

— Стой! —

Варька в полпрыжка оказалась возле ее кровати и ловко перехватила руку.

— Вы что делаете? — Лера удивленно уставилась на соседку. — Больно же!

— Извини! Просто подумала, что не надо бы тебе на голодный желудок сухое печенье трескать, — виновато пробормотала Варвара, отпуская худенькую Лерину руку. — А пойдемте-ка, девчонки, лучше в столовую сходим, хоть чайку с бутербродом попьем.

— И то верно, — шустро вскочив с кровати и накинув халат, согласилась Катерина, — может, и кашки поедим, между прочим, рисовая каша у них вполне съедобная. Эй, Ксюх, просыпайся, пошли с нами, а то с голоду помрешь!

Ксения Астахова, которая вот уже почти сутки лежала лицом к стене, не вставая и не участвуя в общих разговорах, наконец-то зашевелилась и села на кровати. Вид у нее был хуже некуда, лицо приобрело серый землистый оттенок, глаза ввалились, а спутанные волосы свисали с двух сторон безжизненными сухими прядями.

— Господи! — охнула Катерина. — Да на кого ж ты похожа! В гроб и то краше кладут.

— Видимо, туда мне и дорога, — с трудом разомкнула засохшие губы Ксения.

— Чушь собачья! — возмущенно бросила Варя. — Откуда у молодой девушки такие мысли? Да у тебя вся жизнь впереди, просто нужно немного времени, чтобы восстановить силы после операции. А сейчас быстро вставай, умывайся и пошли завтракать!

Поддавшись Варькиному командному тону, Ксения послушно попыталась подняться, но стоило ей встать, как комната начала кружится перед глазами, а пол ушел из-под ног. — Нет, я еще слишком слаба, — прошептала она, падая на подушки, — идите без меня.

— Ладно уж, — видя, что девушка не врет, сжалилась Варя, — лежи, мы принесем тебе завтрак в палату. — И три подруги по несчастью, запахнув поплотнее халатики, отправились на променад в местный пищеблок.

Минут через тридцать сытые и довольные они гуськом выплыли из столовой. Первой шла Лера, в руках у нее дымился стакан крепкого, почти черного чая, следом вышагивала Катерина с полной тарелкой рисовой каши, замыкала шествие Варвара, она несла блюдечко с двумя ломтями мягчайшего белого хлеба с маслом.

— Королевский завтрак, — заметила Варька, — каша, как в детстве, жиденькая, почти размазня, а чай — вообще напиток богов, терпкий и сладкий…

Лера подняла стакан повыше и потянула носом.

— Скажете тоже, — фыркнула она, — да он веником пахнет! И сахару здесь столько, что пить невозможно!

— Много ты понимаешь, — мечтательно протянула Варька, — последний раз такой чай я пила в детском саду…

— Вы что-то путаете, в садике на завтрак всегда давали какао, растворимый «Несквик» — вот это действительно было вкусно, не то что эта приторная бурда.

— Получила! — глядя на Варю, захихикала Катерина, а потом, повернувшись к Лере, добавила: — В вашем споре, девочки, нет никакого смысла. Когда Варя ходила в детский сад, тебя, Лерочка, еще даже в планах не было, так что ты никак не можешь помнить этот чудесный напиток общепита.

Варвара, которая терпеть не могла напоминаний о своем возрасте, рассерженно нахмурилась и, не желая продолжать неприятный разговор, рванула вперед. До палаты она добежала первой, но там ее ждал сюрприз: перед дверью, полностью перекрывая вход, стоял высокий светловолосый юноша. Сильные мускулистые руки были сложены на груди, ноги в дорогих фирменных кроссовках (это Варвара не преминула заметить) широко расставлены — он стоял, слегка подавшись вперед и втянув голову в плечи, прямо как заправский охранник. Только растерянно-бегающий взгляд выдавал в нем полного дилетанта.