Будни и мечты профессора Плотникова (сборник)
Шрифт:
— Ну да, конечно, — с иронией проронил Красин. — Я же человек искусства, мыслящий образами. Со мной нужно говорить как с ребенком. Но, боюсь, человеку науки, в свою очередь, нелегко подбирать метафоры.
— Пристыдили, — улыбнулся Дарский. — Так вот, с электронными вычислительными машинами первых трех поколений общались словно с инопланетянами. Придумали формальные языки — фортран, алгол, алгамс, кобол, аналитик, симскрипт, сириус…
— Довольно, — воскликнул Красин.
— А что вы скажете
— И все это для связи человека с ЭВМ?
— Вот именно.
— И одного языка оказалось недостаточно?
Дарский пригладил всклокоченные седые волосы.
— Помните в «Братьях разбойниках»: «Какая смесь одежд и лиц, племен, наречий, состояний!»? Эти строки можно отнести и к ЭВМ того времени. Появились профессиональные посредники между людьми и компьютерами программисты. Но уже в машинах четвертого и пятого поколений была предпринята успешная попытка диалога между человеком, например, конструктором, и ЭВМ. Человек пользовался клавиатурой пишущей машинки либо специальным электронным карандашом, машина печатала ответ или высвечивала чертеж на экране-дисплее.
— А потом?
— Следующий логический шаг — речевое общение человека с компьютером. И наконец, экстрасенсорное — человеческого мозга с электронным.
— Я знаю, — встрепенулся Красин. — Человек, в которого я перевоплотился…
— Был специалистом по экстрасенсорному общению с компьютером. Оба они на время образовали единую систему, своего рода интеллектуальный тандем. И знаете, не всякому это дано?
— Я… он считал себя неудачником…
Дарский покачал головой.
— Яковлева постигла судьба многих гениев, так и не добившихся прижизненного признания.
— А я и не добивался. Сознавал свою заурядность. Не считал даже, что заслуживаю чего-то большего. В неудачах винил только самого себя.
— Подождите, Виктор, — остановил Дарский. — Вы и не заметили, как снова перевоплотились, заговорили от его лица. Не надо!
— Это непроизвольно… — смущенно пробормотал Красин. — Боюсь, не так просто снова стать самим собой.
— Что вы заладили: «самого себя», «самим собой»! Яковлев и Красин два разных человека, две личности. Пара сеансов обыкновенного гипноза, и все станет на свои места.
— А если я не захочу?
— Утро вечера мудренее, — сказал Дарский. — А сейчас перейдем к сути. Вот датчики. В каждом миллион микроизлучателей и приемников, образующих матрицу. Матрицы — связующие звенья между мозгом и компьютером…
— Все это мне известно не хуже, чем вам, — перебил Красин.
— Каким образом?! — изумился Дарский. — Ах, да… Ведь вы же унаследовали знания Яковлева!
— Отчасти.
— Тогда вам не нужно объяснять, что до сих пор ритм экстрасенсорного общения задавал человек. Ведь раньше считали,
Красин медленно встал. Лицо налилось бледностью, затем внезапно побагровело.
— Неужели вы ничего не поняли? Вы, ученый! А ведь сами прожили его жизнь, прежде чем поставили опыт на мне! Не поняли… Впрочем, вы же мыслите формулами, эмоции вам недоступны… Яковлев ничего, слышите, ни-че-го не перепутал и не допустил ни малейшей небрежности. Он давно пришел к выводу о существовании параллельного механизма мышления, основанного не на нейронных, а на полиэдральных сетях. Догадка-то висела в воздухе! Чем же еще объяснить существование чудо-счетчиков, мгновенно перемножающих многозначные числа, или людей с фотографической памятью, способных, бросив секундный взгляд, затем воспроизвести страницу цифр?
— Значит, он…
— Все сделал сознательно. Жаль, не рассчитал своих сил: он был уже стар и болен. Предчувствовал, чем это для него кончится, но не желал завершать жизнь неудачником. Вы, Дарский, пытаетесь приписать его открытие случайности. Это значило бы вновь обокрасть Яковлева!
— Ни сном, ни духом! — закричал Дарский. — Но почему вы сразу же по окончании опыта…
— Инерция мышления. Точнее, ее остаточные явления. Яковлев крепнет во мне постепенно. Когда вы отключили датчики, я был ошеломлен. Во мне преобладал Красин. Я еще не мог осознать ту информацию, которой пополнился мой мозг, воспринять опыт и мудрость чужой жизни. Сейчас нас двое. И мы не позволим… Перед человечеством раскрываются немыслимые вчера перспективы. Наследование личности. Наследование знаний. Сверхскоростное экстрасенсорное восприятие. Коллективное мышление…
— Кто вы?! — в замешательстве воскликнул Дарский. — Вы не похожи ни на Яковлева, ни на Красина, какими я их знал. Боже мой, неужели этот злосчастный опыт разрушил вашу психику?
— Успокойтесь, — теперь уже это произнес Красин. — Моя психика не пострадала. Я не утратил ни одной черты своего характера. И вместе с тем, я впрямь изменился. Стал мудрее и богаче. Перевоплощение в Яковлева как бы поверило алгеброй гармонию. Вам, ученым, непросто будет в этом разобраться. Но игра стоит свеч!
— Спасибо, Виктор, — дрогнувшим голосом сказал Дарский.
— Это вам спасибо. Я пережил звездный час, — Красин едва заметно усмехнулся. — А если уж быть точным, звездную минуту. Звездную минуту Яковлева!