Будьте здоровы и держите себя в руках
Шрифт:
Пик моей любви к театру падает на мой пубертатный период. То есть на переходный возраст. Попросту – на половое созревание.
На совершеннолетие мама подарила мне билеты в Театр на Таганке. И десять дней я ходил туда и сидел на одном и том же месте в третьем ряду. Один.
Я вообще любил ходить в театр один. Не хотел его, театр, делить ни с кем. Чистый эгоизм. Я даже второй билет частенько продавал. У театра. Ну, скажите на милость, не скотина?..
Правда, несколько раз я приглашал на спектакль свою одноклассницу Олю Петухову.
Отступлю… У меня, надо сказать, школьные любови, да и несколько последующих, были с птичьими
Но вернемся в театр. Вот сижу я в зрительном зале рядом с Петуховой и думаю только о ней и о том, что у меня чудовищно урчит в животе. И у нее тоже. Такой у нас возникал голубиный диалог. Чувство неловкости заполняло весь зал. А наше совместное урчание, как мне казалось, заглушало актеров. Так что спектаклей, на которые я ходил с Петуховой, я не помню. Ни одного.
Свой восемнадцатый день рождения я отмечал сначала дома с родителями – с тортом и с бокалом шампанского. Я сидел за столом как на иголках, стараясь ничем себя не выдать, чтобы не обидеть родителей. А в это время в общежитии Второго медицинского института уже были накрыты столы с портвейном, водкой, колбасой, салатами и винегретом.
Я не заставил себя ждать.
Свет в моем сознании выключился довольно рано – как будто перегорела лампочка. Советский портвейн сделал свое черно-красное дело.
Проснулся я с раскалывающейся на части головой в комнате общежития на диванчике. В висках моих стучали слова, причем произносил их мой хриплый голос – типа “под Высоцкого”.
Быть иль не быть – вот в чем вопрос.Достойно льСмиряться под ударами судьбыИль надо оказать сопротивление…Ну, конечно же, конечно… Накануне я смотрел в Театре на Таганке “Гамлета”. Это была премьера.
О ужас!.. Вспомнил… Фрагменты… Осколки…
Я пьяный носился по коридору, полуголый, прижимаясь к стене, и орал:
Быть иль не быть – вот в чем вопрос.Достойно льСмиряться под ударами судьбыИль надо оказать сопротивление…А пьяные друзья и подруги пытались меня поймать.
И вот я лежу на диванчике. Мои индийские джинсы, купленные за целых 10 рублей в общежитии Плехановского института, с вывернутыми карманами, как… ну, как уши, были надеты на голое тело. Трусов не было.
Быть иль не быть – вот в чем вопрос.Достойно льСмиряться под ударами судьбы,Иль надо оказать сопротивление…Мой друг Миша, уже вам знакомый, лежал и стонал на соседней кровати.
Рано утром с готовыми разорваться головами мы выходили из общежития в солнечный, воскресный, июньский день, не предвещавший нам никакой радости. Вдруг крик сверху заставил нас остановиться и задрать еще целые головы. Из окна на 12 этаже радостно кричала, размахивая над головой моими трусами, наша боевая подруга. “Нашли! Нашли!..” – “Бросай!”
И она бросила. И они полетели.
Дальше мы с Мишей долго пытались залезть на этот козырек.
Быть иль не быть – вот в чем вопрос.Достойно льСмиряться под ударами судьбы,Иль надо оказать сопротивление…Потом злую толстую сонную комендантшу мы уговаривали дать нам лестницу, а она допрашивала нас: “Зачем?” – “Да на козырек залезть, вот зачем”, – отвечали мы. – “На козырек?” – это она, выпучив глаза.
Быть иль не быть – вот в чем вопрос.Достойно льСмиряться под ударами судьбы,Иль надо оказать сопротивление…Мы наврали про кошелек – мол, его из окна бросили.
Надо сказать, что трусы эти мне были очень нужны. Ну, представьте себе, как бы я объяснил маме, где они, куда я их дел. Я был хорошим сыном.
Домой я пришел пай-мальчиком, в трусах, но с недетским запахом перегара.
Вот такая была у меня премьера “Гамлета” в Театре на Таганке.
А театральная программка этой премьеры у меня хранится до сих пор. В семейном архиве. В отличие от красных в белый горошек трусов.
Быть иль не быть – вот в чем вопрос.Достойно льСмиряться под ударами судьбы,Иль надо оказать сопротивление…Будьте здоровы и держите себя в руках.
11. Парикмахерские ситории
Я сидел в зале ожидания в парикмахерской и смотрел, как стригут моего внука Егора. И вот я, бритоголовый (брею я голову обычно через день; когда солнце и хорошее настроение, то каждый день; когда пасмурно снаружи и внутри – раз в три дня), наблюдал за тем, как сыплются волосы моего внука, как их сметают в кучку и отправляют в мусорное ведро, полное чужих волос. Маленький Егор сидел, зажмурившись, и непрерывно шмыгал носом. У него непроходящие сопли.
У моего сына в детстве были непроходящие сопли.
Я однажды положил его в детское отделение ЛОР в одну московскую городскую клинику. Она располагалась за забором психиатрической больницы имени П. П. Кащенко, в которой я тогда работал.
Мне было удобно навещать сына по несколько раз в день. В белом халате я пролезал в дырку в заборе родной психиатрической больницы и оказывался на территории больницы другой – не психиатрической.
Моему сыну делали многочисленные проколы гайморовых пазух. Он очень страдал. В палате, где он лежал, было много несчастных сопливых детей.