Будущее общество

Грав Жан

Наличность организованного правительства угрожала бы еще большей опасностью, а именно: ретроградные элементы могли бы хитростью или насилием завладеть им и распоряжаться коллективными силами против народа, чего следует как нельзя больше бояться.

Конечно, рабочие никогда добровольно не вернутся под ярмо; точно также всегда революция будет делом сознательного меньшинства, которое силою убеждения и примером увлечет за собою массы; массы будут постепенно просвещаться и развиваться умственно, но в самом начале все-таки будут склонны подчиняться тем, кого сочтут своими руководителями. Тогда то и нужно будет стараться не допустить, чтобы они учредили

над собою правительство. Будучи предоставлены самим себе, они под давлением обстоятельств сами найдут ту систему организации, какая им нужна.

Другие, в опровержение наших доводов, указывают нам на дурные инстинкты человека: как устранить покушения на личность? Как избежать того, чтобы отдельные индивидуумы не захватывали лучших мест и не нарушали таким образом хода коллективного общества? Как препятствовать таким и тому подобным проявлениям, вытекающим из последствий существующего ныне строя?

Конечно, мы не станем утверждать, что сам по себе факт революции превратит людей сразу в ангелов, у которых будет одно только стремление: делать друг другу приятное и жертвовать собою ради других. Пора оставить басни на этот счет и не приписывать нам того, чего мы не думаем.

Мы думаем, что за весьма редкими исключениями, самые развращенные натуры не делают зла ради зла. Мы утверждаем и докажем, что современное общество своей организацией, основанной на антагонизме интересов, само создает рознь, его разлагающую, и само вынуждает индивидуумов вредить друг другу.

Несмотря на многочисленность побудительных причин для совершения зла, несмотря на выгоды, какие можно бы извлечь, делая его, большинство индивидуумов не поддается влечению ко злу, и только меньшинство подчиняется своим дурным влечениям, да и то чаще всего под влиянием среды, обстоятельств, воспитания, всего, что вытекает из плохой общественной организации.

Следовательно, если причиной преступлений является плохая общественная организация, то вместе с нею должны исчезнуть и преступления. Современное общество, являясь причиной преступлений, преследует только их последствия, и потому воздействие общества только умножает преступления, подобно тому, как перед глазами дровосека, срубающего только ствол дерева, через некоторое время на пне появляются новые ростки и выростает два, три, пять новых стволов. Мы же стремимся выкопать и сжечь самый корень, чтобы от него ничего больше не произростало.

И если в будущем обществе появятся преступления, то разве только как единичные случаи атавистического характера, требующие со стороны общества пресечения, но из-за которых не придется иметь особаго общественного механизма.

Собственность и нищета — вот главные причины преступлений. Повторяем, человек не убивает ради удовольствия убивать. Если пересмотрим все знаменитые уголовные процессы, где убийство вселяет больше всего ужаса и отвращения, мы найдем везде одну и ту же побудительную причину: корысть. Даже убийства из мести, которые могут быть отнесены к категории преступлений аффективных, в большинстве случаев зарождаются на почве столкновения интересов, и если бы можно было анализировать все такие преступления, то разве только немногие оказались бы не подходящими к этой категории.

Воровство, самое частое преступление, иногда наказуемое строже, чем убийство, прямо вытекает из частной собственности и нищеты. Когда не будет нищеты и частной собственности, воровство перестанет иметь raison d'^etre, ибо человек, у которого есть все, что ему нужно, не пойдет воровать.

Мы

видим пример на некоторых диких племенах, у которых частная собственность приведена к простейшей её форме: ограничивается хижиной, где живет семья, и предметами непосредственного обихода, все же остальное находится в свободном распоряжении всех; за исключением случаев, когда отдельные индивидуумы уже сумели захватить в свои руки некоторые функции власти, никогда среди этих племен не бывает, чтобы более сильный суб'ект захотел выселить обитателей хижины и поселиться в ней сам, или отнял бы у другого его охотничьи и рыболовные принадлежности.

У других племен человек, удалившийся от своей хижины, если почувствует голод, заходит в первую попавшую хижину, садится вместе с другими и берет из котла, не спрашивая разрешения; затем наевшись, уходит не поблагодарив хозяев, и последним не приходит даже в голову считать свои права собственности нарушенными, ибо сами они на месте ушедшего, поступили бы точно так же, для них это вопрос привычки и взаимности услуг и только.

Разве обычаи этих народов не лучше наших, при которых голодный должен или итти унижаться, или красть? Быть может, в описываемом примере замечается отсутствие требуемых учтивостью ребяческих формальностей, но это дело поправимое, во всяком случае нужно этим обычаям оставить их первобытную простоту.

„Прекрасно — скажут нам — но есть еще преступления аффективные; эти не продукт современной социальной организации, а проистекают от дурной природы индивидуумов, их нельзя искоренить путем изменения среды, и вы будете вынуждены принять какие-либо меры против виновных”.

Да простят нам наши оппоненты, но и относительно этих преступлений мы утверждаем, что они только результат плохой социальной организации. Мы уже видели раньше, когда говорили о мести, что если все такие преступления раскрыть и анализировать, как делают это с человеческим трупом или химическим составом, то в большинстве случаев окажется, что первопричиной была корысть. Если бы рассмотреть одну за другой все драмы, разыгравшиеся на почве аффектов, то во всех нашлись бы следы плохой социальной организации, следствия рокового закона, или по крайней мере дурного воспитания, т.е., какого-нибудь предрассудка, привитого социальным воспитанием.

Если бы все отдельные индивидуумы были приучены уважать не какой-то закон, о котором они имеют туманное представление, а свободу своих ближних, заслуживающую в той же мере уважения, как их жизнь, то знали бы, что нарушая эту свободу, они рискуют навлечь на себя репрессии. Если бы у них не было надежды на то, что можно избежать возмездия со стороны обиженных, умело прикрываясь текстом закона, то, по всей вероятности, мы не видели бы вокруг себя стольких поруганий, оскорблений и насилий над личностью человека

В преступлениях чисто аффективных, где преступник иногда вызывает даже сочувствие, а современные судьи выносят ему оправдательный вердикт, и там можно отыскать следы рокового влияния современного общества.

Если бы мужчина на основании закона и в силу существующего предрассудка не привык смотреть на женщину, как на низшее существо, вещь, ставшую его собственностью, потому что она согласилась ему отдаться, мы бы наверное реже видели его убивающим предмет своей страсти, когда она отказывается от его „любви”; наверное было бы меньше обманутых мужей, вымещающих злобу на той, кем был нарушен брачный договор, и если бы они не сознавали, что закон на их стороне, то наверное были бы менее жестоки.