Будут неприятности (сборник)
Шрифт:
ЭЛЬЗА. Знаешь, или – или…
Уходят оба в глубину квартиры. Несколько секунд гнетуще тихо. Потом сразу крики и стук. Кто-то ломится и не может попасть в квартиру. Один поворот ключа, другой, третий. Одновременно слышится плач. Плач становится громче, потом звонок в дверь и стук кулаком, ногой. Полуголая Эльза пробегает через холл из одной арки в другую. Крюков, застегиваясь на ходу, идет открывать дверь. Спотыкается о сумку, стоящую на полу. Отшвыривает ее ногой. Прихрамывая, открывает дверь. Врывается Настя, зареванная, растерянная.
КРЮКОВ (абсолютно спокойно). Что случилось?
НАСТЯ (рыдает, трясется). Собака… Трамвай собаку… Собаку… Такой щеночек… Выпусти его! О-о-о-о! Убить ее, гадину! Убить мало! Выпусти его!
КРЮКОВ. Кого?
НАСТЯ. Эту! Ну?! Водительницу. Бабища проклятая! Быдло лимитное! Ее бы детей – да по ним! Сволота-а-а… Да выпусти деда!
Из глубины квартиры выходит Эльза. Она уже в порядке. Видит, как толчется на ее плаще Настя. Начинает тащить его из-под нее.
ЭЛЬЗА. Ну, подыми задницу! Подыми!
НАСТЯ (она никого не видит). Вот если бы ее детей… А у нас – что? У нас собака – не человек? Собаку дави!
ЭЛЬЗА. Отдай плащ, дура!
НАСТЯ. Поехала морда, и хоть бы что! А когда я закричала, так эти пенсы меня же и в милицию!
Эльза наконец выдернула из-под нее плащ, мятый, грязный.
ЭЛЬЗА. Собаку ей жалко! Ты посмотри, что ты с плащом сделала? (Тут она замирает и начинает тянуть носом. Просто по-собачьи вынюхивает.) Чем пахнет? Чем пахнет? (Увидела лежащую на боку сумку. Кинулась к ней. Под сумкой лужа.) Боже мой! Это же французский коньяк!
КРЮКОВ. Да ну! Какой же именно?
Эльза, схватив плащ, сумку, уходит в квартиру. Крюков становится в лужу и топчется в ней.
КРЮКОВ. Так я не пивал. А что? Если босиком… Если хорошенько пошлепать… На подошве полно рецепторов, ведущих прямехонько в мозг… (Насте.) Я скажу, чтоб ее наказали… Водительницу… Наш маршрут? Ну и успокойся… Скажу честно. Мне тоже собак больше жалко, чем людей…
НАСТЯ (как ребенок). Папочка! Папочка! Они же не понимают! Они же беззащитные! Папочка! Папочка!
Крюков садится рядом, обнимает ее. Укачивает, как маленькую.
КРЮКОВ. Дурочка ты моя! Замуж пора, а все папочка, папочка… Надо, Анастасия, быть крепче духом… Я не всегда могу оказаться рядом…
НАСТЯ. Нет, всегда!
КРЮКОВ. Мало ли что…
НАСТЯ. Не говори! Не говори! Не говори! Фи! Воняет спиртом!
КРЮКОВ (вдыхая). Не разбираешься, детка… Это повыше!
Эльза пришла с тряпкой протирать пол. Она в другом плаще, серебристо-сиреневом, и таком же берете.
ЭЛЬЗА. Извините, с вас сорок
КРЮКОВ (не понимая). С меня?
ЭЛЬЗА. Извините, конечно… Но Настя свидетель…
КРЮКОВ. Свидетель чего?
ЭЛЬЗА. Вы толкнули сумку, в ней был коньяк. Брату, на юбилей…
НАСТЯ. Папуля! Ну как ты мог?
КРЮКОВ (склочно). А ну показывай сумку! Я тоже хочу быть свидетелем!
Эльза выносит пустую сумку и осколки бутылки на совке.
КРЮКОВ (кричит). Сумка была неподъемная! Что в ней было? Что?
ЭЛЬЗА (тихо). В ней была бутылка коньяка за сорок пять рублей.
НАСТЯ. Папа!
ЭЛЬЗА. Мне вашего не надо. Но сорок пять отдайте тут же!
КРЮКОВ. Я где наш коньяк? Я хочу проверить наш коньяк!
Открывает бар. Там видимо-невидимо коньяка и прочих напитков. Набито до отказа. Крюков закрывает дверцу.
КРЮКОВ. Если продукт не считан, это вовсе не значит… Если тебе доверие, то не значит, что надо хапать…
ЭЛЬЗА (склочно). Уже скоро двенадцать, а я все еще у вас на работе!
НАСТЯ. Папа! Она права! Так стыдно… Она за нами убирает! А ты еще бьешь ее бутылки!
КРЮКОВ (саркастически). Я! Бью! Ее! Бутылки!
Достает из кармана 50 рублей.
На!
ЭЛЬЗА (с достоинством). Спасибо…
Достает пять рублей сдачи, кладет под чью-то мраморную голову. Распахивается дверь, и входит Крюкова. Она красавица, знающая и понимающая, что она красавица. За ней Кубич, хорошо упакованный мужчина в темных очках.
КРЮКОВА. Шофер за мной не приехал… Я целый час простояла в вестибюле. У меня замерзли ноги… Почему пахнет коньяком? Кто пил? Почему ты голый? Вчера он опоздал на пятнадцать минут. Сегодня вообще… Я позвонила, мне сказали, что он кончил работу… Спасибо Кубичу… Ноги ледяные… Эльза! Сделайте ванну! (Эльза уходит.) Отправь его куда-нибудь на самосвал… Такие вещи оставлять нельзя! Кубич, я права?
КУБИЧ. Ну!
Крюкова уходит. Настя сидит калачиком в кресле, и мужчины забывают о ее существовании.
КРЮКОВ. Значит, уже дошло до автобазы…
КУБИЧ. Это у нас мигом…
КРЮКОВ. Ты мне должен помочь.
КУБИЧ (смеется). Чем? Как?
КРЮКОВ. В конце концов, в смысле моей партийной честности, я думаю, сомнений нет?
КУБИЧ. Ты забываешь время…
КРЮКОВ. Какое там время! Если вы там скажете, чтоб меня не трогали, – не тронут.
КУБИЧ. Никто сейчас на это не пойдет…
КРЮКОВ. Ты пойдешь…
КУБИЧ. Во-первых, нет… Не пойду… Во-вторых, даже если бы… Мое слово не в счет… Мы приятели.