Бухта Анфиса
Шрифт:
А потом темная таежная станция, и, как прощальный привет, явилась другая девушка.
И ему показалось, что она принесла мир и свет в его жизнь.
Как это все закрутило его, взбудоражило его воображение, поселило какие-то надежды.
И все пронеслось, подобно встревоженным мыслям, оставив после себя недоуменную тишину: а что это все было? И зачем это все было?
И еще остался Ленька, который принес в свою новую семью столько же тихого спокойствия, сколько шуму и вечного беспокойства. Ну, это разговор особый. А в душе мир, и покой, и тоска, которая прижилась, как сверчок за печкой в теплой избе. К нему привыкаешь: никто не напомнит — так и не обратишь внимания. Трещит, ну и пусть его.
Так вот же и напомнила
— Надо, — повторила она, — переломить природу надо, да только не так, как ты говоришь.
— А как же?
— С умом да с любовью, вот как. А со злобой и по дрова не ходи: не столько нарубишь, сколько зря погубишь.
Ему показалось, что она разговаривает с ним, как бабка с капризным и еще глупым внучонком, ласково и снисходительно. Только что не гладит по головке.
Андрей Фомич поднялся и, не сдерживая обиды, пригрозил:
— Переломим! Мы, что нам надо, возьмем! Вот, гляди, как она разлилась. Это что — дар природы? Как же, дожидайся! Силой взяли, сломили. Вот она, все еще шумит, грозится, а мы ее по морде, по морде!.. Ну, что?
А она ничего. Смотрит на него с прежним ласковым сожалением и головой качает. И даже будто раздумывает, как ей теперь поступить: поговорить еще или уж пора сломить березовый пруток. Наверное, решила: одно другому не мешает.
— Да чего это ты, милый человек, так закинулся? Кто тебя так настращал? По морде-то — кого? А некого. Только что самого себя. Ну давай, давай, а мы поглядим.
Старуха, у которой руки дрожат! Как она его… И видно, что не шутит, хоть и посмеивается.
КНИГА ТРЕТЬЯ
Разные события
Посреди большой столовой стояла Нонна, проверяя, все ли в том порядке, который она вот уже почти два года пыталась завести в старом профессорском доме. Она делала это с той неторопливой, упорной последовательностью, с какой привыкла делать всякое дело. Она знала, что это самый верный способ добиться своего. Никогда не следует пугать своих близких, пусть они осмотрятся, привыкнут к небольшим новшествам, которые, на первый взгляд, ничего не меняют, и только тогда можно слегка ошеломить их еще одной малозаметной новостью. Так, не торопясь, шаг за шагом, она добилась больших перемен в доме Ширяевых.
Взять хотя бы сегодняшний званый вечер, который Нонна устраивает по поводу присвоения ей кандидатского звания. Успешную защиту отпраздновали в ресторане, это уж как водится, а сегодня будут только самые близкие. И еще те, с кем ей необходимо было сблизиться: кое-кто из начальства и несколько молодых и миловидных преподавательниц, чтобы старики не заскучали.
По правде говоря, ее немного беспокоит сегодняшний вечер. За молодежь она ручается. А вот как воспримут все ее нововведения старики? Она решила не устраивать традиционного, тяжкого застолья, все будет легко и непринужденно. Она сдвинула большой стол к стене и на нем расставила обильную закуску, стопки тарелок, ножи, вилки. Тут же, в окружении стаканов и рюмок, соответствующие напитки в бутылках и графинах. Никакого ужина не будет. Чай можно пить кто где захочет. И в столовой, и в кабинете расставлены кресла и диваны для отдыха и собеседования.
Она была на одном таком вечере, когда ездила в служебную командировку в Москву, и решила у себя устроить так же. Но и решив, все же не сразу отважилась. Посоветовалась с Марией
— А ля фуршет? — Мария Павловна подняла подкрашенные брови. — Неужели снова к этому вернулись? Очень мило.
Нонна еще до свадьбы видела нерасположение к ней будущей свекрови и не очень огорчалась — так оно и должно быть: редкая мать сразу примет избранницу сына, тем более если это единственный сын.
— Значит, это уже было? — стараясь не показать ни удивления, ни разочарования, спросила Нонна.
— Да! Конечно! И давно. Это вам только так кажется, будто вы что-то новое придумываете. Старо, как белый свет…
Снисходительно улыбнувшись, Мария Павловна вышла из комнаты. Да, она с самого начала была против этого брака. Но после свадьбы Нонна так терпеливо и успешно разыгрывала сердечную почтительность, что обманула даже чуткую мать и опытную актрису, которая умела отличить наигрыш от подлинного чувства. А тут вот сплоховала, поддалась и сама изменила своим подлинным чувствам. Поверила Нонне, как еще раньше поверила мужу, но все еще не могла понять, верит ли им ее мальчик, ее честный и всегда веселый ее сын.
Впрочем, за последнее время он стал скорее озабоченным, чем веселым. Это и понятно: он — семейный человек, муж и, конечно же, когда-нибудь сделается отцом. Ожидание этого события волновало Марию Павловну и смущало. К детям она не испытывала того умиления, какое замечала у своих подруг, давно уже ставших бабушками.
Так что вполне понятно — мальчик задумывается о будущем. И хорошо, что задумывается, особенно теперь, когда он должен все окончательно решить. Пора ему остепениться — пойти в институт преподавателем и заняться кандидатской диссертацией. Все условия для этого давно уже подготовлены, не хватало только желания самого Артема. Его никто не уговаривает, не давит на его волю — пусть решит сам. Никто, даже Нонна, которая просто не могла решить, что лучше для него: сделаться рядовым преподавателем или оставаться газетчиком и рядовым поэтом. Поэт, даже рядовой, — это человек у всех на виду. А самого хорошего преподавателя знают только в своем кругу. Но таково желание его отца.
И об этом подумала Нонна, стоя посреди большой столовой и в последний раз проверяя, все ли сделано так, как надо, как она видела у своей московской знакомой. Смуглое ее лицо порозовело от волнения, но темные глаза смотрели решительно и немного вызывающе. В конце концов, она деловая женщина, и у нее нет времени заниматься домашним хозяйством. Но, несмотря на это, она не забывает своих друзей и знакомых, для чего и вводит такую форму гостеприимства, которая никому не в тягость и поэтому вдвойне приятна. Кроме того, это так современно, хотя, оказывается, придумано еще в прошлом веке. Ну что ж, тем лучше, значит, так хорошо забыто, что кажется новым. Нонна редко сомневалась в правильности своих поступков, решений и никогда не меняла их. И сейчас, решив, что все сделано так, как ей хотелось, она ушла в свою комнату переодеться к вечеру.
После свадьбы молодые поселились в «пятой комнате». Ее капитально отремонтировали, оклеили модными полосатыми обоями и обставили новой мебелью. Мария Павловна сказала, что «все очень пестро и как-то беспокойно, но стиль есть…» Нонна с ней согласилась и, пожалуй, искренне.
— Твоя мама — чудо! — восхищенно говорила она Артему. — Шестой десяток, а как выглядит! Старухой назвать — язык не повернется. И все отлично понимает.
Нонна тоже понимала все, что касается нарядов и умения держаться, но далеко не так отлично, как ее свекровь, и поэтому она всегда во всем советовалась с ней. Когда подруги и знакомые хвалили ее наряды, она только снисходительно улыбалась: «Да что вы, дорогая, мне об этом и думать-то некогда. Покупаю что попало». А сама держала тайную и прочную связь с продавщицами конфекционов и галантерейных магазинов, с парикмахершами и закройщицами.