Бухта надежды. Испытание прочности
Шрифт:
– Так куда мы плывем? Где ваше … укрепление?
– В Голландии.
– В ядерном институте? – переспросила Лариса, не представляя, как там можно жить. Хотя… жили же там как-то студенты, общежития были. Значит, мало-мальски пригодные условия проживания имеются. Да и выбирать-то особо не приходится. Не в том сейчас она положении.
– Да. Но вы можете отказаться. – Пожал плечами командир отряда, чем несказанно удивил Ларису. – Никто вас за ноги тянуть не будет.
– Отказаться? – не поверила своим ушам Лариса, гневно глянув на не в меру
Гневный взгляд матери не подействовал должным образом, Алька, довольная тем, что наконец выбралась из закрытого помещения, в котором пришлось просидеть две недели, словно с цепи сорвалась, вдохнув запах свободы
– Алька, немедленно сядь нормально! Немедленно! И прекрати стучать и болтать ногами. Сколько я тебе раз говорила?
Девчонка на какое-то мгновение замерла и, скривив недовольное лицо, нехотя пересела на сиденье, демонстративно надув губы и нахмурив брови.
– В каком смысле отказаться? – вновь переспросила Лариса. – И остаться в городе… как вы там говорили… где сложно пройти даже хорошо вооруженному отряду? Выбор не ахти, если честно.
Лара хмыкнула и отвернулась, демонстрируя все свое отношение к подобного рода «выбору». Сидящий напротив собеседник почесал лоб под банданой и заметил:
– Вы слишком плохого мнения обо мне. А говоря про отказ, я имел ввиду перебраться в то место, где сейчас обосновались выжившие под руководством военных. Не только мы смогли организоваться.
– И где это место? – чисто из интереса поинтересовалась Лариса, вновь переведя взгляд на собеседника.
– На территории винного завода «Золотая балка».
– Нет уж! – раздраженно фыркнула Лара.
– Я уж лучше в «галоше» обоснуюсь, чем в неприспособленных для проживания бетонных коробках.
Собеседник не стал акцентировать внимание на том, что дареному коню стоматологическое обследование не проводят, а лишь хлопнул себя по колену и согласно кивнул:
– Ну так решено. По прибытию в гарнизон пройдете режим регистрации, укажите ваши данные и данные вашей дочери, род деятельности… Ну в общем, ответите на все необходимые вопросы со всей честностью. Надеюсь, я развеял ваши страхи?
– Есть немного, - со вздохом согласно кивнула Лариса, почувствовав, что ее беспокойство проходит, уступая другому чувству. Теперь ее начало терзать чувство неопределенности и страха перед будущим. Конечно, этот страх имел немного иную природу, но все равно теперь придется жить по-другому. Но как именно будет это «по-другому»? Вот это и пугало.
– Ну ладно. Коль уж вы больше не принимаете нас за психов-маньяков, то я пойду. У меня еще целая куча дел.
– Хорошо. – Кивнула Лариса, добавив напоследок.
– И спасибо, что не оставили нас.
– Да не за что. Это вы молодец, что так долго продержались в одиночку. Мало кому это удалось. Ладно. Пошел я. –
Лариса глубоко вздохнула и перевела взгляд на все так же пребывавшую в полном безмолвии подругу по несчастью. Та сидела на противоположном конце катера, возле самого выхода на корму, обхватив себя руками и то и дело подрагивая от безмолвных рыданий.
– Так, сиди здесь и веди себя нормально, я очень тебя прошу. Никуда не лезь, никого не дергай, ничего не делай. Я сейчас вернусь. Поняла? – кивнула Лариса Альке.
– Угу. Хорошо, мам. – Как-то чересчур быстро согласилась дочка, но Лариса как-то и не обратила на это внимания, поднявшись и, стараясь держать равновесие при разгулявшейся на море качке, направилась к корме.
– Привет. Я – Лариса. – Представилась Лара и кивнула на свободное сиденье.
– Можно присесть?
Женщина подняла на Лару покрасневшие от слез глаза и кивнула.
– Да, конечно… - борясь с всхлипами, ответила она.
– Нам повезло…
– Что? – не поняла та.
– Я говорю, что нам повезло… Выжить в этом кошмаре не каждому удалось
– Да… Мало кому… очень мало.
Женщина отвечала как-то механически, словно на автомате, снова опустив глаза и теребя заусеницу на ногте. И не то чтобы Ларисе хотелось ее расшевелить, просто именно в этой скукоженной и сжавшейся женщине, она увидела зеркальное отражение самой себя. Это было так сложно объяснить, но жизнь, которая была больше борьбой за выживание, нарастила на ней такие непробиваемые колючки, что даже сошедший с ума мир не сумел ее сломить. А с другим характером одинокой женщине с ребенком было сложно пробиться. За эти годы она привыкла бороться и идти к своей цели, хорошо орудуя локтями.
А эта… Удивительно, что она вообще умудрилась выжить. Лара знала такой тип людей – чем барахтаться, они, привыкшие плыть по течению, скорее сложат лапки и пойдут на дно.
– Мы счастливчики, - дружелюбно усмехнулась Лариса.
– Да уж… - согласилась женщина, которая так и не представилась в ответ.
– Ну чего ты так расклеилась, мать? – не теряя времени перешла на «ты» Лара. – Ты жива-здорова, молода… Вот сколько тебе лет?
Женщина снова подняла взгляд и, не понимая, к чему был задан этот вопрос, все же ответила:
– Тридцать. В мае исполнится.
– Серьезно? – искренне удивилась Лариса, потому как собеседнице можно было дать все сорок, а то и сорок пять – неухоженное лицо, опухшее от слез и мешки под глазами «съели» добрый десяток лет. – Ну надо же…
Лара закусила губу, подумав, что в свои тридцать два она выглядит намного моложе своих лет. Конечно, за студентку ее никто не принимает, но больше двадцати семи редко кто мог дать. Все же забота о коже, правильное питание и занятия спортом давали о себе знать. И было как-то странно видеть женщину, которая была по возрасту моложе ее, а по виду чуть ли ей в матери не годилась. Как так можно не любить себя, Лара не знала.