Бухта надежды. Испытание прочности
Шрифт:
– Сереженька, супчика поешь! Горяченького… я только-только сварила.
– Не хочу, мам! – лейтенант Серега Парков в несколько шагов сбежал с крыльца, на ходу кивнув Виктору, и моментально скрылся за забором, придерживая головной убор, когда на пороге появилась его мама, весьма дородная и не менее дотошная женщина. Он взмахнула руками, глядя вслед сыну и, заметив свободные уши в виде Виктора, перенесла все свое внимание на него.
– Виктор Иванович, товарищ капитан, может супчику? Горяченький… я только-только сварила, а то вон Сережка и ложки-то не съел. И шапку не одел… Или одел? Вы не видели? А то ведь холодно с утра…
Виктор улыбнулся про себя, потому как для Евдокии Антоновны под понятие «холодно» попадала
– Спасибо, Евдокия Антоновна, но что-то не хочется. – Вежливо отказался Виктор.
– А, может, кашки? Я сварю гречневую с мясом. У нас там еще есть тушенка. Хотя припасы надо бы обновить, маловато осталось.
– Да нет, спасибо. Я же только недавно завтракал.
– Да разве это завтрак?! Может, все же супчика… Да вы не стесняйтесь, если хотите чего… - продолжала кудахтать женщина.
– Евдокия! – прикрикнул на жену Парков-старший, занимавшийся в это время починкой длинной скамьи и доселе не вмешивавшийся в разговор. – Отстань ты от парня! А то пристала со своим супом, как банный лист к одному месту. И не наваривай много – испортится же. Только зря продукты переводишь.
Воспользовавшись тем, что внимание столь заботливой Евдокии Антоновны было отвлечено, капитан по-тихому слинял в сторону хозпостроек, где сперва от нечего делать да и разминки ради наколол припасенных запасливым хозяином дров, пока не почувствовал, как жаркая волна разлилась по всему телу, а в руках и спине появилась приятная усталость. Затем попытался прочистить зольник у каменной печи-мангала, но как это правильно делается, он не знал, поэтому просто выгреб оттуда всю золу в ржавое ведро, сам испачкавшись по уши, чего и сам не ожидал.
– Виктор Иванович! – окликнула того появившаяся из-за угла Зинаида Максимовна, в руках которой был газетный сверток. – Вы бы свои трудовые порывы поумерили бы.
– Почему? – искренне удивился тот. – Я же от чистой души помочь хотел.
– Да это понятно. Но праздник сегодня. Так что поставьте ведро вон сюда, под дерево, я потом золу пристрою по назначению.
– А что за праздник?
– Так ведь Пасхальное воскресенье. Я только что в центр ходила, там и узнала… - «центром» теперь стали называть небольшую площадь с танком на постаменте, что стоял недалеко от КПП, ведущего в часть. Теперь «в центре» собирались на вечерний променад, там же обустроили что-то типа сквера, вычистив от строительного мусора кипарисовую аллею и поставив вдоль нее лавочки. Недалеко от танка соорудили информационный щит, где размещались объявления о частных услугах и поисках выживших. Как ни странно, но объявления о частных услугах пользовались спросом, среди таких было и вскопать огород, и отремонтировать одежду, а какая-то предприимчивая дамочка не потерялась и предложила для местных женщин всяческие маникюры-педикюры… И по слухам, что Виктор краем глаза слышал, эта женщина не сидела без работы. Даже в такое сложное время женщины оставались женщинами, не желая отказывать себе в таких приятных мелочах. Оплата же была договорная – кто тушенку даст, кто кило крупы… в общем, меновая торговля. Командование же на это закрывало глаза – законы не нарушены и слава Богу.
– Пасха? – удивленно переспросил Виктор, понимая теперь причины колокольного перезвона. – Это та что с куличами и крашенными яйцами?
– Она самая, - улыбнувшись, кивнула женщина. – Со всеми этими событиями мы как-то позабыли про Христово Воскресение. Вот… угощайтесь. Христос воскресе!
Зинаида Матвеевна развернула газетный кулек, что держала в руках, и протянула Виктору небольшую булочку, щедро обмазанную белым кремом.
– Да уж… Как то не до того было. Дел по самые гланды как-то привалило, все никак разгрестись не получалось. Ой! Воистину
– Ну что ж теперь? Традиции надо чтить. У нас и так слишком мало осталось от прошлой жизни. Так что отдыхай, Виктор Иваныч. А уж завтра и займемся твоими апартаментами. Ты уж не обижайся, но придется еще ночку на диване переночевать.
Виктор пожал плечами, заверив, что нет никаких обид, и пошел отмываться от золы. Температура воздуха хоть и значительно повысилась даже по сравнению со вчерашним днем, а солнце светило ярко, но еще недостаточно, что бы нагреть воду в металлической цистерне, поэтому вода в душе была ободряюще холодной. Но Виктору даже понравилось это, по крайней мере заставило отвлечься от дурных мыслей… Что теперь? Куда податься? Смирнов, как Виктор выяснил, был в штабе, поэтому сейчас поговорить с ним не получится. Парни, кто не спал, куда-то укатили – так Зинаида Максимовна сказала.
Виктор быстрыми движениями обтер себя полотенцем, натянул чистую футболку, взамен испачканной, а старую быстро застирал, после чего повесив ее на натянутую там же веревку.
Можно было бы пройтись по территории, оглядеть, что тут да как. Конечно, за эти несколько дней, что он отсутствовал вряд ли что-то существенно изменилось, но изменения были – не зря все утро по дороге, ведущей в город то и дело сновали загруженные желтым ракушечником грузовики с откидными бортами, дребезжали железом замазанные бетономешалки и завывали древними движками трактора, что пригнали из ближайшей базы проката строительной техники.
Буквально в ста метрах от дома стоял блок-пост, откуда в обе стороны вдоль железки стахановскими темпами возводили забор. Хотя слово «забор» к этому укреплению подходило меньше всего, скорее это было что-то типа крепостной стены. Разве что рва не хватало – и то только потому что не было достаточного места. Стена получалась высокой – только инкерманского камня метра три, а потом еще сверху завитки егозы были прикручены, чтобы если какой мутант и попытается сигануть, то что б уже наверняка застрял. Мешая спать по ночам жителям ближайших домов, техника работала день и ночь – работы нужно было завершить как можно скорее. Да и работали не на страх, а на совесть. Даже подгонять никого не приходилось – все прекрасно понимали, что работают на себя, для своего и своих детей будущее.
Вот к блок-посту и направился Виктор – уж там-то точно все новости можно было узнать. Да и идти тут было совсем ничего: вышел из ворот, прошел метров десять до дороги и спустился чуть вниз… В принципе, можно было бы и напрямик, но пустырю пыль гонять как-то совсем не хотелось. А коттеджный поселок на окраине гарнизона все же заселялся – это сразу бросалось в глаза. Даже собака где-то брехала.
Появление Виктора на посту не вызвало никакой реакции - ни положительной, ни, слава Богу, отрицательной, что в прочем удивительно и не было – на нем ни знаков различия не было, ни даже формы, а на лбу его причастность к всеобщему делу тоже не написана. Но все же Никитин заметил проблеск со стороны балкона трехэтажного дома, что служил своеобразным НП из-за своего удачного расположения на возвышенности. Значит, наблюдали за подступами к КПП как с той стороны, так и эту не оставляли без внимания.
Никитин торчал посреди дороги, осматривая окрестности, пока его персона не заинтересовала дежурного, который, поправив оружие, неспешно направился в его сторону.
– Мужик, ты чего здесь забыл? – особо не заботясь о вежливости, поинтересовался незнакомый прапорщик лет под сорок, невысокий, широкоплечий и с отчетливо выдающимся над поясом пивным животом.
– Да вот… стою, смотрю. – Виктор даже и не нашел сразу, что ответить.
– Так… Документики предъявите, прапорщик нахмурился и передернул затвор автомата, исподлобья следя за реакцией Виктора.