Бухта Скорби

Рейнолдс Элли

– Я потерялась, – говорю я. – Ты знаешь, как вернуться в лагерь?

– Ты кто? – В его голосе слышится злость.

– Кенна. Подруга Микки.

Он задумывается над моими словами. Затем обходит меня.

– Сюда.

Что он здесь делал? Почему он так лежал? Я спешу за ним, пытаясь взять себя в руки.

– Как тебя зовут?

– Райан.

– Ты канадец?

Он бросает взгляд через плечо.

– Американец.

– О-о-о. А откуда?

– Из Нью-Йорка, – отвечает он, утрируя акцент, и получается что-то типа «Ну-Йорка». – Нет, на самом деле я

из Калифорнии.

Похоже, он из тех людей, которым нужно все превращать в шутку. Я терпеть это не могу, потому что никогда нельзя быть уверенной, серьезно они говорят или нет. Обычно это защитный механизм: если обращать все в шутку и легко ко всему относиться, то отношения остаются поверхностными, ты избегаешь глубоких чувств и личной вовлеченности, но это чертовски раздражает.

Райан внезапно останавливается. Указывает куда-то пальцем. На дереве впереди висит нечто оранжевое. Большое, овальное, может, какой-то фрукт. Он лезет на дерево, обхватив ствол бедрами.

– Что это? – спрашиваю я.

– Папайя. – Парень срывает плод с дерева, осматривает, затем отбрасывает подальше, словно папайя обожгла ему пальцы. Затем он сам слезает с дерева. – Ее пожрали летучие мыши, а они – распространители болезней.

Он плюет на сложенные лодочкой ладони, затем вытирает их об искривленный ствол дерева.

Из ближайшего куста слышится яростное стрекотание. Я отступаю назад.

– Что это?

– Сверчки.

Мы идем дальше.

– Как ты находишь дорогу? – спрашиваю я. – Мне здесь все кажется одинаковым.

– Я научился здесь ориентироваться. – Райан жестом показывает на огромный ребристый ствол дерева, целый метр в диаметре. – Начинаешь узнавать ориентиры на местности.

– Я удивлена, что их здесь так мало.

– Раньше было больше.

В ветвях мелькает что-то зеленое и красное. Я прищуриваюсь и поднимаю голову, чтобы рассмотреть птиц.

– Лорикеты, – поясняет Райан, заправляя за ухо одну всклокоченную прядь волос. Каждый раз, когда мы встречаемся взглядами, он отводит глаза в сторону.

Он снова трогается в путь. Молодая поросль становится гуще.

– Посвисти, – предлагает он.

– Зачем?

– Чтобы змеи знали, что ты приближаешься.

Он шутит?

– При такой погоде они любят погреться на солнышке. Ты же не хочешь наступить на одну из них? Если они тебя услышат, у них есть время, чтобы убраться с дороги.

Я все еще не уверена, прикалывается он надо мной или нет, но издаю свист сквозь зубы, при этом осматривая землю впереди. Райан ведет меня то влево, то вправо. Чертова разница во времени! У меня совсем нет сил.

Внезапно мы снова оказываемся на поляне. Все остальные стоят кружком, с одежды, в которой они катались, капает вода. Они замолкают при виде меня. Не нужно даже предлагать приз тому, кто догадается, о ком они говорили. Микки робко улыбается мне.

Райан первым идет к ним широкими шагами.

– Кто-нибудь объяснит мне, что она здесь делает?

– Все в порядке, – отвечает Скай. – Мы со всем разобрались. Она пробудет здесь несколько дней.

– Никто

меня не спросил об этом, – заявляет Райан.

Я думала, что Скай и Виктор – пара, но она очень интимно обнимает Райана за плечи и уводит в гущу деревьев поговорить. Остальные расходятся. Микки еще раз улыбается мне и направляется к палатке. Я хочу с ней поговорить, но она, вероятно, переодевается.

Теперь я очень сильно ощущаю разницу во времени. Я смотрю на палатки, мне страшно хочется забраться в одну из них и спать. Моя бутылка с водой валяется там, где я ее оставила, – среди кучи сумок и пакетов. Я долго хлебаю воду. Красота! Хотя она нагрелась до температуры горячей ванны и на вкус напоминает пластик, мне все равно. Клемент с Джеком устраивают импровизированный душ: наполняют бутылки водой и выливают себе на головы.

Внезапно один из моих больших пальцев на ноге пронзает сильная боль и распространяется по всему пальцу. Я опускаю глаза вниз. На моей ступне сидит огромный коричневый блестящий муравей.

– Проклятье! – Я смахиваю его и приплясываю, опасаясь, что он тут не один.

– Что случилось? – кричит Джек.

– Меня укусил муравей.

– Это муравьи-бульдоги [18] , – поясняет Джек. – Злобные ублюдки.

– Боже, как жжет-то. – У меня начинают слезиться глаза.

18

Муравьи-бульдоги – австралийские муравьи, после укуса которых человек может испытывать сильную и продолжительную (до нескольких дней) боль. Возможны тяжелые аллергические реакции, вплоть до анафилактического шока и смерти. – Прим. переводчика.

– Лед надо приложить.

Холодильник из машины Джека стоит в тени под деревом. Он направляется к нему, берет горсть льда. До того как я успеваю возразить, он ведет меня к стволу дерева, поднимает мою ступню себе на колени и прижимает кубики к большому пальцу. Словно получив какой-то невидимый сигнал, лорикеты срываются с ветки и начинают нарезать круги над верхушками деревьев с громкими криками.

Волоски на бедре Джека трутся о мою лодыжку. У этого парня совершенно отсутствует чувство личного пространства. Клемент мрачно смотрит на нас. Затем я замечаю, что и Скай с Райаном тоже наблюдают за мной.

Я вырываю лед у Джека.

– Я сама все сделаю.

Лорикеты возвращаются на свою ветку, но крики продолжаются, хотя и приглушенными голосами, как будто они оценивают свое окружение. Я прижимаю лед к большому пальцу.

– Я видел тебя на пляже, – говорит Джек. – Как тебе здесь? Неплохо, правда?

– Да, очень хорошо.

– Я же тебе говорил! – Джек просто сияет.

Я стараюсь понять, что он из себя представляет. Он продемонстрировал доброту к змеям, хотя их ненавидит, внимание к потребностям Микки, да и со мной он дружелюбен. Так что же в нем такого, что не дает мне покоя? Мне кажется или он хочет обвести Микки вокруг пальца, использовать ее?