Букет для будущей вдовы
Шрифт:
– Так ты, правда что ли ничего не знаешь?
Я отрицательно мотнула головой. Она прищурилась, откинулась на спинку стула и с нарочитой невозмутимостью выдала:
– В нашем тихом Михайловске, Женечка, вот уже два месяца серийный убийца маньячит! Так что у нас тут не жизнь, а просто голливудский триллер какой-то.
– Серьезно?!
– Нет, шучу!.. Это, между прочим, уже пятая жертва. Про нас даже в "Криминале" по НТВ рассказывали... Теперь понятно, почему ты так напрягалась! Хотя, если бы про маньяка знала, наверное, напрягалась бы ещё больше?
Только теперь до меня дошел смысл Алисиного высказывания про "шальную пулю". Маньяк. Человек с больной психикой. Выбирающий жертву по одному ему понятному принципу... Маньяк был здесь сегодня ночью. Он зашел в девятую палату и задушил Галину Александровну. А ведь вполне
– А почему ты так уверена, что это - тоже его рук дело?
– Так почерк-то один и тот же! Мне не веришь - послушаешь, что менты скажут... Хотя, вообще-то, они могут и не сказать: у них же кругом "секреты"! Весь город знает, а они все таинственные морды делают!
Вряд ли Алиса нуждалась в поощрениях к рассказу. Наверное, она и сама выложила бы всю историю в подробностях, найдя в моем лице благодарного слушателя. Но мне не терпелось узнать, что же, в конце концов, происходит:
– Да почему я тебе не верю? Верю! Ты объясни толком, в чем дело. А то все намекаешь, намекаешь...
– Ничего я не намекаю.., - она докурила сигарету до самого фильтра и с каким-то сожалением затушила окурок о дно пепельницы.
– Тебе как, с самого начала рассказывать?.. В общем, все это началось месяца два назад. Одна баба, повариха из столовой, возвращалась домой. А идти надо было через парк...
...Идти надо было через парк. В принципе, существовал и другой маршрут - в обход, мимо детского садика, по хорошо освещенной улице. Но это лишние пятнадцать минут ходьбы... Лариса никогда не считала себя трусихой. Да, и кого было бояться в тихом и спокойном, как лесная заводь, Михайловске? Бандитов что ли? Так какой от неё бандитам прок? У них свои заморочки: "бабки", "Мерседесы", разборки... Ей даже нравилось брести по темному парку, вдыхая свежий запах сосновой хвои... Тусклый свет редких фонарей, справа, на аллее - черные силуэты скамеек, а вдали, за деревьями, уже виднеются огни Комсомольского проспекта. Жалко только, что асфальтированная аллея уходит вправо, а автобусная остановка - слева. Вот кто так, скажите, строит?! Приходится идти по тропинке, и все бы ничего, если бы не толстые, узловатые корни деревьев, торчащие из земли...
Она шла по тропинке, привычно переставляя ноги с осторожностью слепого, передвигающегося на ощупь, и вдруг наступила на что-то круглое, разъехавшееся под ногой, как вареная картофелина. Кстати, картошкой и запахло. Ненавистной осклизлой картошкой, которую всегда приходится дочищать за старой, барахлящей картофелечисткой. Лариса поморщилась и сделала ещё шаг. И снова подошва сапога проскользнула по чему-то круглому и маленькому. "Да что тут, какой-то дурак пикник устраивал, что ли?" подумала она с внезапной злостью.
– "Ноябрь месяц на дворе! И место романтичнее не придумаешь!.. Еще только поскользнуться не хватает и прямо в светлом пальто на землю грохнуться". Досадливо оглянулась вокруг, обречено рассчитывая увидеть поблескивающие в свете фонаря пустые консервные банки и белеющую яичную скорлупу. Но увидела совсем рядом, в двух шагах, что-то большое и темное, похожее, на мертвую собаку. Потом она так и сказала милиции: "Я подумала, что это - дохлая собака". "Такая большая?" - устало спросил милиционер. Глаза у него были красные, а волосы засаленные. "Ну, может быть, дог или сенбернар", - объяснила она почти виновато... Но это было потом, а сначала она сделала эти два шага вправо, толком не понимая зачем. Сердце почему-то колотилось бешено и больно. Точно так же оно застучало как-то раз, когда Лариса купалась в ванной и вдруг явственно услышала звук чьих-то шагов в прихожей! Тогда все оказалось нормально: она выскочила, закутавшись в полотенце, обежала всю квартиру и никого не обнаружила. Правда, в ванную забираться больше не стала - дождалась прихода мужа... Да, тогда обошлось. Но не теперь...
Теперь прямо перед ней лежал мертвый мужчина, и в свете фонарей блестели не консервные банки, а его распахнутые, остекленевшие глаза. Сначала Ларисе показалось, что у покойника во рту кляп, она почти машинально нагнулась, чтобы рассмотреть получше и увидела... Почему-то только в этот момент она по-настоящему испугалась. Глухо охнула, попятилась, ударилась спиной о ствол дерева. Закричала в голос, с каким-то болезненным стоном и, не разбирая дороги, кинулась
Потом приехала оперативная бригада и нашла ещё две картофелины, не считая тех, что раздавила Лариса. А вот ножа, которым трижды ударили мужчине в живот, нигде не обнаружили. Во внутреннем кармане его серого кашемирового пальто оказался паспорт. Личность убитого установили очень быстро - Большаков Константин Иванович, 1957 года рождения, врач городской клинической больницы города Михайловска. Город говорил об убийстве две недели...
А через две недели, точнее, через тринадцать дней в подъезде собственного дома была убита Найденова Тамара Алексеевна, 1964 года рождения, вдова одного из местных бизнесменов, совладелица торговой фирмы, женщина независимая и привлекательная. Правда, когда её нашли, она уже не была привлекательной. Убийца проломил тяжелым предметом висок, поэтому половину лица залило кровью, а другую странно перекосило. Рядом с трупом лежал новенький, в упаковке, стерильный бинт и костяная курительная трубка с незатейливым узором. Пробовали искать маньяка по трубке, но это оказалось занятием малоперспективным: такие сувениры продавались едва ли не в каждом уважающем себя районном универмаге Москвы...
Еще через десять дней возле собственного гаража погиб Протопопов Борис Андреевич, 1952 года рождения, врач-гинеколог городской женской консультации. Его ударили ножом в бок и в шею, когда он открывал висячий замок на воротах. Он так и упал с ключом в руках. Потом пальцы, по видимому, разжались, и ключ остался лежать в неровной кровавой лужице. Вместе с семечками. Обыкновенными подсолнечными семечками. Мелкими и обжаренными. Этими же семечками было густо осыпано лицо убитого... Именно тогда репортаж о серийных убийствах в Михайловске прошел в программе "Криминал", и неясные слухи, будоражащие умы жителей города, обрели вполне реальные черты всеобщей паники. Правда, выдвигались успокаивающие версии, что "абы на кого" маньяк не бросится. Да, может, это и не маньяк вовсе? Большаков и Протопопов были хоть шапошно, но знакомы, а Найденова проживала как раз на территории того участка, который был закреплен в консультации за Борисом Андреевичем. Но, честно говоря, версии казались весьма хлипкими. Потому как в Михайловске всего один больничный городок, один родильный дом и одна женская консультация. Врачей не так много, и странно было бы, если б Большаков с Протопоповым не знали друг друга. Да и участков в консультации всего десять. Так что все это вполне могло оказаться обычным совпадением. А что? По сути дела, "большая деревня", где все друг друга знают!.. Однако, гораздо спокойнее было верить в неслучайность этих трех смертей. И верили.
До тех самых пор, пока в середине декабря не убили молодую упаковщицу с хлебокомбината. Она не знала ни Большакова, ни Протопопова. За всю свою двадцатипятилетнюю жизнь ни разу не лежала в больнице, а в гинекологию заглядывала только для того, чтобы пройти очередной осмотр и поставить штамп в санитарной книжке. Ее участок вела врач Палютина... Катю Силантьеву утопили в местной речушке глубиной полтора метра. Это была даже и не речка в полном смысле этого слова, а просто грязный, мутный поток, в который вливалась отработанная и, якобы, отфильтрованная вода то ли с хлебозавода, то ли из канализации. Катю схватили сзади за шею и держали лицом вниз, пока она не захлебнулась. А потом вытащили на скользкий, покрытый снежной "кашей" берег и бросили рядом с телом маленькую малярную кисть...
– ... Какую-то "филенчатую" что ли?
– Алиса наморщила лоб, вспоминая трудное слово.
– И ещё два бильярдных шара. Вот так!.. Мать, говорят, на похоронах плакала! Ну, понятно - единственная дочь! Хотя, проститутка была ужасная!.. Но о покойниках плохо не говорят.
– И что, опять никаких следов?
– я прикурила очередную сигарету. Пачка стремительно пустела.
– А какие ещё следы? Тебе что, "следов" мало?.. Шары, кисточка. Ни фига непонятно!.. Это такой у нашего маньяка "фирменный стиль": чего-то там сам с собой прикалывается, знаки какие-то оставляет. Для кого? Непонятно! Все равно никто разобраться не может... Понимаешь теперь, почему я так из-за этой бутылки с вином всполошилась? Ого себе символ! На бутылке виноград, и на трупе - виноград... Затаскали бы - точно тебе говорю!