Букет полыни

Романовская Ольга

'Боже, я становлюсь как Хлоя!
– с ужасом подумала Стефания.
– Я не люблю его, но хочу снова испытать то новое ощущение'.

Внимание виконта привлёк молодой мужчина, допивавший эль за столом у самой двери. По всему было видно, что он не желал привлекать внимания.

– Надо же, кого я вижу! Сын опального герцога! Сигмурт, ты глянь - это же щенок Дартуа-Лагиша! Хотел бы я знать, что занесло его в наши края? Надеюсь, не интриги плетёт.

Сигмурт повернул голову, глянул туда, куда указывал брат. Невольно проследила

за ним взглядом и Стефания.

Таинственный незнакомец оказался примерно одного роста с виконтом. Фигуру скрадывал плащ, но капюшон был откинут, открывая взору аристократический профиль и пряди длинных, до плеч, волос. Они вовсе не походили на волосы Сибелгов - тёмные, чуть волнистые, с едва заметным рыжеватым отливом, видным при свете свечей.

Губы плотно сжаты, демонстрируя силу характера и готовность дать отпор любому, кто бросит вызов. Под ними - едва заметная бородка, темнее волос, такая же, как густые брови.

Стефании понравилось его лицо, захотелось, чтобы незнакомец обернулся. И он действительно улыбнулся, подзывая подавальщицу.

Глаза у него оказались живые, серьёзные, смесь корицы и увядающей зелени. А их выражение, оно совсем не вязалось с его возрастом: по мнению Стефании, он был моложе Сигмурта.

Забыв о полученном воспитании, она смотрела на таинственного человека. Сын герцога, опального герцога… Боже, Стефания никогда не была так близко к величайшим родам! Даже она, дочь лэрда Эверина, знала род Лагишей. Они не принадлежали к королевству, они осмелились бросить вызов королю, отказавшись принять его власть. Гордые, могущественные, владыки морей, хранители врат от восточных земель.

Земля Лагиш, казалось, была так же стара, как мир. Родина великих воинов, страна замков, богатая и гордая, она столетиями сохраняла независимость, стойко обороняясь от захватчиков. Но последний герцог Лагиш, представитель славного рода Дартуа, чьи предки носили герцогскую корону, когда предки их короля лишь стояли у трона, совершил ошибку, за которую и поплатился. Он проиграл войну и был брошен в тюрьму, земли же его присоединены к королевству.

И вот в шумном обеденном зале деревенского постоялого двора она сидит всего в паре футов от сына знаменитого герцога, который, пойди он на компромисс с королём, оказался бы первым среди равных, недосягаемым даже для хранителя печати.

Зная, что муж не любит, когда она смотрит на других мужчин, Стефания всё равно продолжала разглядывать наследника опального герцога.

Из состояния задумчивости её вывели слова деверя, обращённые к брату:

– Я бы, на твоём месте, был осторожнее со словами. Ходят слухи, что герцог Лагиш согласился оплатить свою свободу. Так что не ровен час… Словом, не наживай неприятностей.

Ноэль хмыкнул, в последний раз покосился на молодого человека, и вернулся к трапезе. Но всё же не выдержал, прошептал:

– О его появлении стоит написать ко двору. Герцогство Лагиш совсем в другой стороне.

–

Да тут всё просто, братец: он собирает деньги для отца. Кое-кто из наших соседей брал в долг у вассалов герцога. Не обращай внимания!

Виконт покачал головой:

– Это серьёзно, Сигмурт, мне не нужны проблемы на моей земле.

– Так поди и выстави его, - недовольно буркнул брат.
– Завяжешь драку, продырявишь себе что-нибудь…

Ноэль демонстративно отвернулся от маркиза Дартуа и только теперь заметил, как внимательно рассматривает того супруга. Лицо его помрачнело.

– Дозвольте напомнить, что вы замужем, миледи. Вам надлежит думать о ребёнке, а не давать волю взглядам.

– Простите, милорд, но я смотрела на того же, что и вы. И взгляд мой никоим образом не нарушит брачного обета.

Стефания опасалась бури, но муж не стал устраивать её при посторонних. Тем более весь оставшийся вечер супруга провела за поеданием ужина.

Чувствуя усталость, Стефания отпросилась наверх. Ей хотелось лечь. Слегка побаливала спина, да и младенец беспокойно ворочался в утробе, наверное, разбуженный страстью Сигмурта.

Поглаживая животик, убаюкивая малыша, Стефания думала о завтрашнем дне, о том, пошутил ли деверь насчёт сеновала. Она не знала, как себя повести. С одной стороны, хотелось лечь под него, с другой, страшила расправа супруга в случае обнаружения неверности, в-третьих, совесть терзала за совершённое прелюбодеяние, в-четвёртых, Стефания опасалась потерять ребёнка. Прошла половина отмеренного срока, близился шестой месяц, следовало остеречься.

Решив, что откажется от любых плотских утех и по приезде в Овмен покается во всех грехах без господом, наложив на себя какое-нибудь наказание (чтобы бог не разгневался на нарушительницу святой клятвы), Стефания наконец смогла удобно устроиться и заснуть.

Её разбудил супруг. Завалился рядом, затряс за плечи.

– Что-то давненько мы этим не занимались. Вскоре ты совсем брюхатая станешь, не заберёшься, - рассмеялся он.
– Так что ползи сюда, жёнушка, приласкай муженька.

Стефания сонно заморгала, пробормотала, что устала. Тогда он навис над ней, встал на колени, прижав ноги к её бёдрам, и приспустил штаны.

Она отвернулась, не желая принимать в рот его набрякшую плоть, но Ноэль сжал пальцами её подбородок и насильно притянул к себе.

– Мне неудобно и тяжело наклоняться, - пробормотала Стефания.

Ноэль с готовностью придвинулся ближе, фактически оседлав её грудь. Теперь деваться было некуда, член упирался в лицо.

– Я не хочу, милорд. Если желаете, можете меня… овладеть мной, но я лизать это не буду: меня стошнит.

– Будешь.

Он насильно открыл ей рот и запихнул в него член. Стефания выплюнула его - и заслужила пощёчину. После ей было предложено взять снова.

Стефания покорно сделала пару движений, но потом оттолкнула супруга.