Булат
Шрифт:
– Крокодилусы?
– Да, так этих ящеров прозвали воины Искандера Двурогого [24] .
– Богомерзкие твари, – сказал Афанасий, вытаскивая из воды руку и обтирая ее о порты. – Хорошо, что ты меня на плот сей вытащил. А что со мной приключилось-то?
– Да ничего особенного. Канаты перегорели, лестница обвалилась. Когда падали в воду, тебя по затылку бревном ударило. Прямо торцом в затылок. Ты разума лишился и тонуть начал, да еще в водорослях запутался.
24
Искандер
– А ты меня вытащил, стало быть?
– Ага. Тяжелый ты. Хоть и худой. Да еще кольчуга эта весит немало. Еле вытянул тебя на обломок этот, чуть сам не опрокинулся. А оттуда нас уже из рва течением в реку вынесло, вот и плывем.
Афанасий пошевелил языком, чувствуя застрявшую в зубах тину с илом пополам. С трудом набрав слюны, выплюнул бурый комок. Передернулся.
– Спас, выходит?
– Получается так, – пожал плечами мулла.
– Ох, друже, не расплачусь я с тобой, – покачал головой Афанасий.
– Да ладно, – отмахнулся тот. – Мы с тобой уже столько раз друг друга спасали, что не понять, кто и кому сколько должен.
– И то верно, – согласился Афанасий. – А плывем-то мы куда?
– Куда течение несет. И пусть, только бы подальше от города. Похоже, Виджаянагарские воины отбили наш приступ и погнали Фарада вместе с его ратью. Теперь по окрестным лесам выслеживают и истребляют малыми отрядами, наверное.
– Значит, по реке плывем? – не особо заботясь об участи хорасанского воинства, проговорил Афанасий. – Так ведь единственная тут большая река – это Кришна твоя. Которая течет в Бин, Бен…
– Бенгалию, – мрачно подсказал мулла.
– Вот, точно, в Бенгалию. А та страна на востоке находится. Не знаю, как тебе, а мне туда точно не надо.
– И мне не надо. Мне домой, в Бидар, – негромко ответил мулла.
– Значит, к берегу надо грести, а там по суше пробираться на закат, – Афанасий прищелкнул пальцами. Эту дурацкую манеру он перенял у каталонки одной. Давно еще, в прежней жизни. Пробовал было отучиться, думал, уже и вышло, а оказывается, не вышло. Когда забывается, будто само проскакивает.
– Надо, – согласился мулла.
Он как-то весь сдулся, поник. Казалось, чем сильнее воодушевляется Афанасий, тем более впадает в спячку его друг.
Не обращая на это внимания, купец перевернулся на живот, отжался на руках, стараясь не дергать головой и с наслаждением чувствуя, что, кроме шишки на затылке, больше ничего и не болит. Подцепил за ремешок плывущий по воде щит из кожи и действуя им как веслом, стал править к берегу.
Тяжелый и неуклюжий плот подался сначала неохотно, потом пошел веселее и вскоре уткнулся в золотистый песок берега.
– Слезай, приехали, – пошутил Афанасий, делая широкий жест, словно открывая другу новые земли.
Мулла пробурчал что-то похожее на благодарность и поковылял к линии нависших над самым берегом деревьев. Ухватился за кусты и попробовал втянуть узкоплечее
– Отпусти, шайтан, хребет сломаешь, – едва расслышал удивленный Афанасий.
– Да я чего? Чуть подтолкнул только, – смущенно пробормотал он.
– Да с силищей твоей это «чуть» боком может выйти. Или хребтом через зад, – прохрипел мулла, усаживаясь в тенек и утирая пот с красного лица. – Сам лучше попробуй, чем меня головой в древесный ствол тыкать.
– Как скажешь, – хмыкнул Афанасий.
Он подошел к тому месту, где мулла безуспешно пытался взобраться наверх. Подивившись буйству растительности, выбрал стволик потоньше, ухватился за него обеими руками, потянул на себя. Тот согнулся, но не сломался. Афанасий попытался вывернуть его из земли, не получилось, тот рос из общего корня вместе с дюжиной таких же стволиков. Тогда купец перегнул его пополам, налег из всех сил. Стволик выгнулся луком, треснул, сломался, но верхушка его повисла на коре, не оторвавшись. Стервенея, Афанасий стал крутить стволик и дергать. Наконец с треском рвущейся материи тот отделился от корневища. М-да, если на каждый по столько времени и сил уйдет…
– Слушай, ты быстрее давай, – тронул его за плечо мулла.
– Как могу, так и делаю, – Афанасий, не оборачиваясь, скинул его руку.
– Быстрее, быстрее, – повторил мулла дрожащим голосом.
– Да что тебе в голову втемяшилось? – Афанасий обернулся и замер.
Из воды на прибрежный песок медленно выползали ужасные ящеры. Большинство были небольшие, сажени полторы длиной, две же гадины выделялись исполинскими размерами. Пофыркивая и противно шурша друг о дружку чешуями, они целенаправленно приближались к друзьям.
– Тьфу ты, черт… Это они по нашу душу, что ли? – спросил купец, хотя и так все было ясно.
– Наша душа им мало интересна, они до тела добраться хотят, – прошептал мулла побелевшими губами.
– Кыш, поганый! – крикнул Афанасий совсем уже близко подобравшемуся зверю и метнул в разинутую зубастую пасть обломанный стволик.
Из крокодилусовой пасти будто выдернули разевающий ее упор. Мышцы на щеках зверя дернулись, с хрустом сошлись огромные зубы.
– О как! – удивился Афанасий.
Мулла схватил камень и швырнул в разинутую пасть крокодила поменьше. Та захлопнулась точно так же, как и у его старшего товарища.
– Смотри, как с ними можно! – мулла подобрал еще один камень.
– Долго мы так их не удержим, – возразил Афанасий. – Ну-ка, давай я тебя… – не договорив, он поднял хорасанца на руки и что было сил швырнул в кусты. Мулла отчаянно заверещал, но обратно не выкатился, уже хорошо.
Яростно пнув крокодилуса, вознамерившегося вцепиться ему в лодыжку, купец полез через кусты, как молодой бык на случку. Вкрутил могучее тело меж стволов. Забил ногами, завис над землей. Напрягся изо всех сил и, обдирая бока, проскочил на более свободный участок леса.