Бульдозер. Желание

Дюран Хельга

– Богдан Алексеевич, пойдем обедать, - позвала меня Лена, заглянув в мой кабинет.

Мельком глянув на часы, я понял, что задумался настолько, что чуть обед не прошляпил.

Я закрыл чертеж на рабочем компе и поднялся из кресла, переключаясь из прошлого в настоящее.

Разве трудно мне было позаниматься с ребенком?

Трудно.

Лень.

Для меня проблемы ребенка не были важны. А что будет, когда Ника обратится ко мне с более серьезными вопросами?

Не обратится.

Уже теперь точно не обратится.

– У тебя что-то случилось, Богдан?
– спросила Лена, когда мы уже сидели за столом.

Мы обедали вместе все в том же кафе на первом этаже офисного здания. У нас уже был даже «свой» столик у окна.

– С чего ты взяла?
– оживился я.

– Ты задумчивый и грустный. Вот я и подумала...

Мне не хотелось обсуждать с этой женщиной свои семейные проблемы, но в душе накопилось столько тревоги и сомнений, что просто необходимо было поделиться ими хоть с кем-то. На данный момент Лена была самым близким мне человеком. Вот, до чего я докатился.

Правду говорят, что к сорока годам у человека не остается друзей. У меня их точно не осталось.

Про Лену могу сказать то же самое, хоть она и моложе меня. Ни разу не слышал, чтобы она с подружками по телефону трепалась или ходила куда-нибудь с "девочками", как моя Наташа, например.

– С дочкой не могу найти общий язык, - признался я.
– Я мало уделял ей внимания и раньше, а теперь она и вовсе считает, что я ее бросил. Я хотел наладить с ней хотя бы общение, но она трубку не берет.

Лена внимательно выслушала меня и вздохнула. Поводила задумчиво пальцем по столу, а потом посмотрела на меня.

– Ты ничего не решишь по телефону, Богдан, - сказала Лена.
– Тебе нужно ехать к ней, и разговаривать с глазу на глаз. Девочки в таком возрасте очень злы и обидчивы. Придется набраться терпения.

– Именно так я и собираюсь поступить, когда закончу работу здесь, - согласился я с Леной.

– Ты совсем не хочешь остаться?
– с надеждой спросила Лена.
– Ты мог бы взять отпуск на пару месяцев, провести его с дочерью и вернуться. В феврале мы начинаем строить спортивный комплекс. Это же отличная возможность...

– Нет!
– перебил я Лену.
– Отпуском там не отделаешься.

– Все настолько плохо?

– Да, Лен, жалко, что до меня дошло слишком поздно, что я могу потерять Веронику так же, как потерял свою жену.

– Ты... любишь ее?
– затаив дыхание спросила Лена.
– Жену, - уточнила она.

– Я не знаю, - честно признался я.
– Наверное. Я никогда не уважал ее и не ценил. О какой любви тут можно говорить? Просто жил с ней. И все...

– Ты изменял ей?
– последовал очередной вопрос от Лены.

– Много раз, - сказал я.

Мне хотелось испытать чувство вины или стыда за свои измены, но я не почувствовал ничего. Наверное, я совсем конченный?

– Зачем?
– задала Лена такой простой

вопрос.

– Да не знаю я!
– с раздражением ответил я.
– Мне всегда казалось, что женившись, я лишился свободы выбора. Мне становилось душно, когда я находился дома слишком долго. Поэтому я ездил в командировки с удовольствием.

Лена тактично промолчала в ответ, а меня начинал напрягать этот разговор. Не потому, что Лена слишком глубоко сует свой курносый носик в мои прошлый брак, а потому, что я не мог ответить даже сам себе на эти вопросы.

– Потому что был идиотом! Дураком! Вот и все.

– Мы все учимся на своих ошибках, Богдан. Возможно, в следующих твоих отношениях ты не станешь наступать на эти же грабли?

– Не будет больше никаких следующих отношений!
– разозлился я.
– Больше никаких жен и никаких детей! Хватит с меня! Я с этим браком еще не разобрался и неизвестно, когда разберусь! Я сыт по горло!

Лена немного помолчала, обдумывая мои резкие и категоричные высказывания, а потом сказала, собравшись с мыслями:

– Пока ты жив, Богдан, у тебя еще есть шанс стать хорошим отцом для Вероники. Девочки более отходчивы от обид на родителей. Если ты искренне проявишь к ней интерес и терпение, она простит тебя, я уверена. Главное, что ты понял свои упущения и недочеты.

Лена протянула свою руку и накрыла ею мою. Мне стало легче от этого, неприятного на первый взгляд, разговора. Овечкина не только у меня учится, у нее тоже есть чему поучиться. Она мудрая и добрая.

Временами.

– Спасибо тебе большое, Лена, - искренне поблагодарил я женщину и накрыл ее руку, лежавшую на моей второй рукой.
– У меня появилась надежда, что все действительно наладится. Ника с такой обидой и жестокостью в последний раз поговорила со мной, что я ума не приложу, с чего мне начать.

– Недолюбленные дети бывают очень жестоки. Сердце тебе подскажет, как найти к девочке подход.

– Ты же сирота, Лена, - зачем-то сказал я.
– Тебе ли не знать, какими бывают недолюбленные девочки.

Я почувствовал, как напряглась ее рука, прижатая моей ладонью, и Лена сразу же выдернула ее из моих пальцев.

– Как ты узнал?
– удивленно спросила она, и ее голос стал жестким.
– Деда растрепал?
– догадалась она.
– Пойдем, - резко подскочила она со стула.
– Обед заканчивается.

– Тебе неприятно об этом говорить?
– догадался я.

– Твоей дочке повезло больше, чем мне. Мой отец... он не хотел ничего налаживать. И, да. Мне неприятно об этом говорить. Чтобы больше не смел поднимать эту тему, Москвиченок! Даже вскользь! Ты понял меня?

Вот тебе и отходчивая девочка от обид на родителей!

Лена постояла несколько секунд у стола поджав губы, а затем пошла к выходу. Мне стало неловко за то, что я ее огорчил и расстроил.

– Лена!
– бросился я следом.