Бумажная девушка

Мюссо Гийом

Несколько секунд она внимательно рассматривала бесконечный пляж из мелкого песка, на который мягко накатывали прозрачные волны.

— Если мои сведения верны, Аврора в данный момент находится… вот здесь.

Кароль зафиксировала телескоп в нужном направлении и отошла, чтобы Мило посмотрел.

Действительно, неподалеку от берега виднелся водный мотоцикл, а на нем Аврора в сексуальном купальнике и Рафаэль Баррос.

— А он ничего, — заметила Кароль, возвращаясь к наблюдательному пункту.

— Да?

Ты… ты правда так думаешь?

— В такого сложно не влюбиться! Широкие плечи, мощный торс… Бывают же мужчины: лицо голливудского актера и тело греческого бога!

— Ладно, хватит! — проворчал Мило, отодвигая Кароль и в свою очередь приникая к телескопу. — Я думал, эта штука нужна, чтобы любоваться Кассиопеей и Орионом…

Кароль улыбнулась, а Мило стал выискивать новую жертву.

— Слушай, а та безумная брюнетка с искусственными сиськами и прической в стиле рок-н-ролл случайно не…

— Да, это она! — перебила Кароль. — Когда закончишь развлекаться, может, скажешь, как мы заплатим за гостиницу?

— Понятия не имею, — вздохнул Мило.

Оторвавшись наконец от «игрушки», он убрал со стула холщовый мешок и сел напротив Кароль.

— У тебя неподъемная сумка, что ты туда напихала?

— Привезла кое-что Тому.

Мило нахмурился, ожидая объяснения.

— Вчера утром, перед тем как ехать к тебе, я завернула к Тому, хотела поискать улики и обнаружила, что из спальни исчезла картина Шагала!

— Черт…

— Ты знал, что за ней скрывается сейф?

— Нет.

На несколько секунд Мило воспрянул духом. Может, Том прятал там деньги и теперь они смогут хотя бы частично расплатиться с долгами?

— Это меня заинтриговало. Я не устояла и попробовала подобрать код.

— Тебе удалось открыть сейф, — догадался Мило.

— Да. Я набрала 07071994, и дверца открылась.

Мило усмехнулся:

— А как тебе пришли в голову эти цифры? Божественное откровение?

Кароль не отреагировала на саркастичное замечание.

— Седьмое июля тысяча девятьсот девяносто четвертого года, в тот день ему исполнилось двадцать лет.

На этих словах Мило помрачнел и пробормотал:

— Вы его праздновали без меня, да?

— Да… ты был в тюрьме.

Они замолчали. Мило загрустил. Призраки и страхи прошлого так и не покинули его: они готовы были наброситься, стоило только дать слабину. Перед его мысленным взором замелькали картинки шикарного отеля вперемежку с мрачными тюремными воспоминаниями. Рай для богачей и ад для бедняков…

Пятнадцать лет назад он провел девять месяцев в мужской исправительной колонии Чино. Это было долгое странствие во мраке, болезненное чистилище, ставшее логичным завершением самого чудовищного периода его существования. Он предпринял немало

усилий, чтобы прийти в себя, но жизнь все равно казалась ему шатким мостиком, готовым обрушиться от любого шага, а прошлое, как граната без чеки, могло взорваться в любой момент.

Мило поморгал, чтобы прогнать видения и не дать страшным воспоминаниям поглотить себя.

— Что же ты нашла в сейфе? — спросил он невыразительным голосом.

— Подарок, который я вручила ему на двадцатилетие.

— Можно посмотреть?

Кароль кивнула.

Мило положил сумку на стол и потянул за молнию.

* * *

Сьют № 12

— Что вы делаете с моим кошельком? — крикнул я, вырывая бумажник из рук Билли.

— Да не волнуйтесь вы так!

Я пребывал в полукоматозном состоянии. Во рту пересохло, тело ломило, страшно болела нога — казалось, я провел ночь в стиральной машине.

— Ненавижу людей, которые роются в чужих вещах! Вы собрали в себе все человеческие пороки!

— И чья это вина?

— Нельзя лезть в личную жизнь другого человека! Я знаю, что вы не прочли ни одной книги, но если вдруг решите почитать, возьмите Солженицына. Он очень правильно сказал: «Человек может чувствовать себя свободным только внутри себя».

— Между прочим, я собиралась просто восстановить справедливость.

— Какую еще справедливость?

— Вы все знаете о моей жизни… Мне тоже хочется больше узнать о вас. Разве это не логично?

— Совсем нет! Впрочем, это все полный бред. Вы не должны были покидать вымышленный мир, а я — пускаться в это путешествие.

— Да уж, сегодня утром вы сама нежность и тактичность!

«Обалдеть… И у нее хватает наглости упрекать меня!»

— Послушайте, вы отлично умеете перевернуть все с ног на голову и сделать виноватыми других, но со мной это не пройдет.

— Кто эта девушка? — спросила Билли, показывая снимок.

— Сестра папы римского. Довольны?

— Нет, слабовато. Хотя у вас даже в книгах не получается поставить меня на место.

«Какая наглость!»

— Это Кароль, подруга детства.

— А почему вы храните ее фотографию в кошельке как реликвию?

Я бросил на нее презрительный взгляд.

— Что за дерьмо! Ну и не говорите, плевать мне на вашу Кароль! — взорвалась Билли, уходя с террасы.

Я взглянул на пожелтевшую фотографию в белой рамочке, которую держал в руках. Много лет назад я зашил ее в бумажник и с тех пор ни разу не видел.

Постепенно из глубин памяти, как пузырьки на поверхность воды, поднялись воспоминания. Меня отбросило на шестнадцать лет назад. Я обнимаю Кароль, а она командует: