Бумажный дом
Шрифт:
— Почему?
— Прошу вас, пожалуйста, спрячьте это, — попросил Динарли, указывая на книгу.
Вдвойне заинтригованный, я снова убрал томик в чемодан.
— Понимаете, я об этом знаю понаслышке. Я боюсь что-то говорить. Вам лучше побеседовать с Дельгадо. Он все расскажет. Позвоните ему после десяти вечера или рано утром. Я дам вам номер. Не волнуйтесь. К вам в руки попала злополучная вещь. Вы сами поймете. Не знаю, что вы с ней сделаете. Не знаю, как бы я поступил с такой книгой. Не обижайтесь. Мы здесь любим книги, — добавил он, указывая на свои шкафы. — То есть вам нужно поговорить с Дельгадо.
Он открыл записную книжку и на обороте своей визитки записал номер.
— Я могу рассказать вам сущие пустяки. Познакомился я с ним много лет назад на распродаже, потому что Брауэр вошел в доверие к старому Мартелю. Знаю, что он работал в министерстве иностранных дел, и если Мартель не поднимал карандаш,
Динарли взял себя в руки и снова заговорил тем же тихим голосом, что вначале. Тема разговора ему не нравилась, и, казалось, он сомневается в том, что я верно восприму его слова.
— Брауэр интересовался литературой, — продолжил он, — брал в основном испанские издания, книги по искусству, роман XIX века, французских и русских писателей. Этим он и занимался. Однажды он купил у меня роман-фельетон [16] братьев Каррерас [17] , из тех, что интересовали Неруду, который, если вы помните, много лет назад приезжал сюда по одному делу…
16
Роман, разбитый на части или короткие главы, публиковавшийся в периодических изданиях.
17
Участники войны за независимость Чили в начале XIX века.
— У него была любовница, на каком-то курорте, вроде бы в Атлантиде, — помог я.
— В общем, он тут бывал, всегда интересовался романами-фельетонами Каррерас, которые издавались в полевых условиях в разгар чилийской революции. Но дело в том, что один раз Брауэр предложил мне подборку журнала «Мартин Фьерро» [18] , которая была у него в дубликате. Мы заключили хорошую сделку. Он, несомненно, был исследователем. Журналы на полях были испещрены комментариями — весьма краткими. Но это уже показывает, что человек скорее не коллекционер, а ученый старой школы, как Мартель [19] , Орасио Арредондо [20] , Симон Люкви [21] . По крайней мере могу вас уверить, что таким он был.
18
Литературное издание, выходившее в Аргентине в 1924–1927 годах, в котором среди прочих печатался Х. Л. Борхес.
19
Аламиро де Авила Мартель (1918–1990) — чилийский библиофил, историк и нумизмат.
20
Орасио Арредондо (1888–1967) — уругвайский историк и общественный деятель.
21
Уругвайский коллекционер и библиофил.
Я знаю, что он жил в большом доме на улице Квареим, хотя я никогда там не был. Перед тем, как он уехал, перед тем, как принял это непостижимое решение, мы беседовали о его мексиканской коллекции. Не беспокойтесь. Его друг Дельгадо все вам расскажет. Видите ли, мы могли бы купить его библиотеку. Я знаю, что она была большой, и со временем выяснил, что в ней были очень редкие тома, хотя, как я уже говорил, сам я их не видел. Только понаслышке я знал, к примеру, что у него были полные издания Леона Пальера [22] и Видаля [23]
22
Хуан Леон Пальер(1823–1887) — аргентинский художник французского происхождения.
23
Э. Видаль опубликовал в 1820 году книгу с описанием Буэнос-Айреса и окружавшей его пампы, снабженную большим количеством иллюстраций.
Динарли встал, и я обратил внимание, что, обходя вокруг стола, он заколебался.
— Если позволите дать вам совет, — сказал он, — я рекомендовал бы проявить деликатность, показывая Дельгадо эту книгу. Вы сразу увидите, это несколько странный человек.
Он проводил меня до двери кабинета. Вручил визитку и пожелал удачи.
Когда я вернулся в гостиницу, первоначальное недоумение развеялось, и я начал понимать, что «Теневая черта» привела меня к холодному высокогорью с разреженным воздухом.
Я прошелся по этому умеренно грязному, умеренно старому городу, умеренному даже в призваниях своих обитателей. Меня поражал усталый бег автобусов, любезность официантов в барах, администраторов гостиниц, таксистов — словно остановившееся и замшелое время прячет под спокойной осторожностью густое сплетение тайн.
Возможно, я находился под действием фразы из пролога к изданию, которое не мог доставить, и час от часу мое волнение все нарастало. В своих путешествиях Конрад не бывал в Монтевидео, но, чтобы опровергнуть фантастический поток своего рассказа, он утверждал: «Мир живых уже сам по себе скрывает достаточно чудес и тайн; чудес и тайн, которые действуют на наши чувства и разум таким необъяснимым образом, что этого было бы почти достаточно, чтобы оправдать мнение о том, что жизнь — это волшебство».
Я не мог отделаться от этой фразы, размышляя над словами Динарли, вспоминая впечатление, которое произвел на меня его письменный стол, и огромный нос корабля в конце улицы, по которой плотным потоком ехали машины, расхаживали банковские служащие, повсюду стояли газетные киоски; все друг на дружке и вне масштаба, красный нос, серый город, словно два мира, наложившиеся один на другой и от этого некоторым образом ставшие неправдоподобными.
Три
Дельгадо я позвонил в одиннадцать ночи. Он удивился, согласился принять меня на следующий день вечером и дал свой адрес: дом находился в районе под названием «Пунта Карретас» — увязать эти слова мне стоило некоторых усилий [24] .
Дельгадо сказал «в мой кабинет», но едва я подошел к современному зданию, поднялся на пятый этаж и он открыл мне дверь, я понял, что у меня сложилось совершенно неправильное представление. Высокий, худой, в синей паре с черным галстуком, Дельгадо провел меня в просторную комнату; за витражными окнами виднелась улица. Он с гордостью отметил мое удивление. Вдоль стен красовались огромные, от пола до потолка, стеклянные шкафы, заполненные книгами. И не только в этой комнате, но и в смежной с ней. Он провел меня по всей квартире, и из комнаты в комнату повторялись такие же витрины, заставленные коллекциями, вращающиеся полки, на которых в коридорах стояли толстые словари, шкафы с виниловыми пластинками, книги в ванной, в кладовке, на кухне, в дальних комнатах. Я решил, что он тут не живет, и он подтвердил это, как только мы уселись в двух больших креслах в гостиной перед музыкальным центром.
24
Буквально: «Кончик телеги», слова не связаны между собой грамматически («телеги» — множественное число).
— Я живу наверху, — ответил он, — с женой и — до недавнего времени — с сыном. Я как-то подумывал, не соорудить ли внутреннюю лестницу, чтобы соединить две квартиры, но вовремя осознал, что нельзя загрязнять книги домашней жизнью. Они обязательно запачкаются.
Он положил ногу на ногу, между тонким носком и кромкой брюк мне была видна пядь нежной белой кожи, и я подумал, что если бы он знал об этой мелочи, то постарался бы избежать ее. Его свежевыбритое лицо, перемежающиеся сединой волосы и болезненная опрятность заставили меня быть осторожным.