Бумеранг судьбы
Шрифт:
Когда открылась правда, мне пришлось признать очевидное: Астрид больше не любит меня. Она любит другого, Сержа. Земля разверзлась у меня под ногами. Когда развод стал неотвратимым, во что я никак не мог поверить, хотя Астрид была настроена весьма решительно, я, как дурак, цеплялся за воспоминания, чтобы не сломаться. Одно особенно не давало мне покоя – наша первая семейная поездка в Сан-Франциско незадолго до рождения Арно. Нам было по двадцать пять лет. Мы были молоды, беззаботны и до сумасшествия влюблены друг в друга. На автомобиле с откидным верхом мы катались по мосту «Золотые Ворота». Волосы Астрид хлестали меня по лицу. Маленький отель в Пасифик Хайте, [22]
22
Престижный район в Сан-Франциско. (Примеч. ред.)
Но больше всего мне запомнилась тюрьма на острове Алькатрас. Мы отправились туда на лодке. С нами был гид. Светящийся огнями город находился на расстоянии трех километров – трех километров холодной, опасной воды. Так близко и так далеко… Оттуда открывался прекрасный вид на высокие городские здания. Гид рассказал нам, что в Новый год, если ветер дует в нужном направлении, до заключенных долетают отголоски праздника, устраиваемого в яхт-клубе Святого Фрэнсиса, на другой стороне залива.
Долгое время я ощущал себя заключенным из Алькатраса, питающимся отголосками смеха, пения и музыки, которые время от времени благосклонно приносит ветер, шумом толпы, которую я слышал, но не мог увидеть.
Глава 28
Вторая половина мрачного ноябрьского дня. До Рождества осталось четыре недели. Увешанный гирляндами Париж похож на чрезмерно накрашенную куртизанку. Я сижу в офисе и работаю над сложным проектом. Я возвращаюсь к нему пятый раз, если считать с утра. Я снова выпускаю его на печать, и мой принтер издает стон, словно женщина в потугах. У Люси насморк. У меня все так же не хватает духу ее уволить. Сегодня она без конца сморкается. Каждый раз обматывает палец бумажной салфеткой, засовывает его в ноздрю и прокручивает. Я схожу с ума от желания дать ей оплеуху. Но есть в ней что-то, что вызывает у меня жалость.
Последние несколько недель – непрерывная череда конфликтов и ссор. У Арно серьезные проблемы в колледже. Меня и Астрид дважды вызывали его преподаватели. Нас предупредили, что, если он будет продолжать в том же духе, его исключат. Успеваемость Арно падает. Он дерзит старшим, портит школьный инвентарь, устраивает беспорядки в классе… Мы в ужасе выслушиваем длинный перечень прегрешений нашего Арно. Как славный мальчик мог превратиться в бунтовщика и хулигана? В отличие от буйного брата Марго – сама невозмутимость. Она прячется от нас за стеной молчания и презрения. Она редко говорит с нами, предпочитая слушать свой iPod. Единственный способ с ней пообщаться – это послать ей SMS-сообщение, даже если она находится в соседней комнате. И только Люка настроен мирно и дружелюбно. Пока… Кроме присутствия в моей жизни Анжель, у меня есть только одна хорошая новость – Мелани быстро выздоравливает. Она уже ходит с нормальной скоростью, не боясь упасть. Регулярные упражнения и массаж возвратили ей утраченные силы. Но она не спешит возвращаться на работу. Недавно она ездила в Венецию со своим престарелым поклонником, но я вижу в окружении сестры множество молодых сексуальных парней, которые приглашают ее на ужин, водят на концерты и вернисажи.
Я поворачиваюсь спиной к мигающей красными и зелеными огоньками синтетической новогодней елке, которая украшает вход. Это второе Рождество для нас в качестве разведенной пары. Астрид уехала в Токио с Сержем, у которого там «важная съемка суши» (Эммануэль, услышав эту формулировку, чуть не лопнул от смеха) для шикарного каталога на мелованной бумаге. Моя бывшая жена вернется
Звонит мой мобильный. Это Мелани. Мы болтаем, составляя список рождественских подарков – кому что нужно и кто чего хочет. Мы говорим и об отце. Мы оба уверены, что он болен, но он все так же ничего нам об этом не говорит. На наши вопросы Режин отвечает безучастно, что она не в курсе. Я пытаюсь разузнать побольше у Жозефин. Но она сконфуженно признается, что даже не заметила, что отец плохо выглядит.
Мелани подшучивает над моим отношением к Анжель. Прозвище Мортиша кажется ей очень забавным. Я успел рассказать Мел, от которой мне нечего скрывать, что присутствие в моей жизни Анжель помогает справляться с трудностями. Осенью мы виделись всего несколько раз, но Анжель – мой новый источник энергии. Разумеется, она отчаянно независима и наверняка встречается с другими мужчинами. И зовет меня к себе, когда ей этого хочется. Но она помогает мне забыть мою бывшую жену и поддерживает во мне убежденность в моей мужественности, во всех смыслах этого слова. Мои друзья тоже отметили происшедшую во мне перемену: с той поры, как Анжель Руватье вошла в мою жизнь, я похудел, стал более жизнерадостным и перестал жаловаться. Я снова слежу за тем, что на себя надеваю: мои рубашки безукоризненно белые и накрахмаленные, а черные джинсы сидят безупречно. Я купил длинное пальто, которое Арно нашел «ну ваще крутым». Даже Марго оно понравилось. Каждое утро я пользуюсь одеколоном, подаренным мне Анжель. Его итальянский лимонный аромат напоминает мне о ней, о нас.
Я уже довольно долго говорю с Мел, когда телефон дает мне знать о втором вызове. Я смотрю на экран. Это Марго. Я прерываю разговор с сестрой, чтобы ответить дочери, которая звонит мне очень редко.
– Куку, это папочка!
Ответом мне служит глубокая тишина.
– Ты здесь, Марго?
Я слышу приглушенные рыдания. У меня обрывается сердце.
– Дорогая, что случилось?
Любопытная, как лиса, Люси поворачивается ко мне. Я встаю и иду к двери.
– Пап…
Создается впечатление, что нас с Марго разделяют тысячи километров, ее голос еле слышен.
– Говори громче, дорогая, я не слышу!
– Папа!
– Что с тобой?
Мои руки дрожат. Я едва не роняю телефон. Она рыдает, слова обгоняют друг друга. Я никак не могу понять, что она хочет мне сказать.
– Марго, радость моя, прошу тебя, успокойся. Я ничего не пойму!
У меня за спиной скрипит паркет. Это подкрадывается Люси. Я оборачиваюсь и смотрю на нее злым взглядом. Она замирает на месте, стоя на одной ноге, потом возвращается в кабинет, не заставляя себя просить дважды.
– Марго, говори же!
Я устраиваюсь у входа, за большим шкафом.
– Полин умерла.
– Что? – задыхаясь, говорю я.
– Полин умерла.
– Но как? – бормочу я. – Где ты? Что случилось?
Теперь ее голос звучит отстраненно:
– Это случилось в гимнастическом зале. После обеда. Она потеряла сознание.
Мои мысли сбиваются в кучу. Я чувствую себя обессиленным, потерянным. Сжимая в руке телефон, я возвращаюсь в кабинет, хватаю пальто, шарф, ключи.
– Ты все еще в спортзале?
– Нет. Мы вернулись в школу. Они увезли Полин в больницу. Но было уже поздно.
– Они позвонили Патрику и Сюзанн?
– Думаю, да.
Мне ужасно не нравится этот ее автоматический голос. Я говорю ей, что выезжаю.
Меня преследует мысль: «Астрид уехала». Астрид далеко, тебе придется выкручиваться самому. Ты же глава семьи, любящий отец. Ты, с кем твоя собственная дочь едва перекинулась парой слов в течение последнего месяца. Ты, с чьим мнением она давно уже не считается.