Бумеранг судьбы

де Росне Татьяна

Я устраиваюсь перед экраном и с нетерпением жду. В первом же кадре появляется лицо моей матери крупным планом, ярко освещенное солнцем. Ее веки прикрыты, словно она спит, но на губах играет легкая улыбка. Очень медленно она открывает глаза и подносит руку ко лбу, чтобы защитить их от солнца. Терзаемый радостью и болью, я любуюсь ее глазами, не веря собственным. Они такие зеленые, более зеленые, чем у Мелани,

ласковые, любящие, ясные… Такие колдовские…

Раньше мне не доводилось видеть свою мать на видео. И вот она передо мной, на экране компьютера Анжель, чудесным образом воскресшая. Я еле дышу, словно парализованный, раздираемый эйфорией и волнением. Слезы непроизвольно текут по щекам, и я тут же их вытираю. Качество фильма поражает. Я-то ждал размытой, поцарапанной картинки… Теперь мать идет по пляжу. Мой пульс ускоряется. Это пляж де Дам, вот и эстакада, и башня Платье, и деревянные кабинки для переодевания… На матери ее забавный оранжевый купальник. У меня появляется странное чувство: я знаю, что я тоже тут, совсем рядом, строю замок из песка и зову ее, но Джун меня не снимает. Не я ее интересую. Картинка меняется. Теперь оператор стоит на одном из островков спасения на дамбе Гуа. Мать направляется к нему, она еще довольно далеко – тонкая фигурка, идущая по дороге в час отлива в ветреный, серый день. На ней белый пуловер и шорты, черные волосы летят по ветру. Она приближается, держа руки в карманах своей незабываемой походкой танцовщицы – носки слегка развернуты наружу, спина и шея идеально прямые. Такая грациозная и воздушная! Она идет туда, куда мы с Анжель ездили сегодня днем, – к острову, к кресту. Ее лицо, поначалу расплывчатое, становится все четче. Она улыбается. И вдруг пускается бежать к камере, смеется, отбрасывает прядь, упавшую на глаза. Ее улыбка полна любви, так полна любви… Потом она прикладывает свою загорелую руку к сердцу, целует ее и машет ладонью перед камерой. Этот маленький розовый квадрат – последний кадр фильма. Последняя картинка в моей памяти.

Я щелкаю, чтобы повторить просмотр, загипнотизированный видом своей матери, которая живет, двигается, дышит, улыбается. Не знаю, сколько раз я просматривал этот фильм. Я смотрел его снова и снова. Пока не выучил наизусть, пока мне не стало казаться, что я там, с ней. Пока не почувствовал, что больше не могу, настолько это больно. Глаза мои полны слез, и картинка расплывается. Мне так не хватает матери, что хочется упасть на пол и рыдать, рыдать… Моя мать не видела и никогда не увидит моих детей.

Моя мать никогда не узнает, каким я стал. Я, ее сын. Обычный человек, который строит свою жизнь, как может, и старается все делать как можно лучше. Что-то вдруг выходит из меня и рассеивается. Боль утихает. Ее место занимает грусть, которая, я это знаю, останется со мной навсегда.

Я вынимаю диск и кладу его в коробочку. Дверь в сад приоткрыта, и я проскальзываю в нее. В саду прохладно и пахнет чем-то приятным. Искрятся звезды. Где-то далеко лает собака. Анжель сидит на каменной скамье. И смотрит на звезды.

– Хочешь со мной об этом поговорить? – спрашивает она.

– Нет.

– Все в порядке?

– Да.

Она придвигается ко мне, я ее обнимаю, и мы сидим, вдыхая свежий спокойный ночной воздух, в котором звенит собачий лай, и смотрим на усеянное звездами небо. Я вспоминаю последний кадр. – ладошку матери перед камерой. Вспоминаю «харлей», летящий над дамбой Гуа, гибкую спину Анжель, к которой я прижимаюсь грудью, ее руки в перчатках, крепко сжимающие большой руль. Ячувствую себя защищенным, я в безопасности, так же, как и сегодня днем. Я знаю, что эта женщина, с которой я, возможно, проведу остаток своих дней (она может выбросить меня из своей жизни завтра же, но может и остаться со мной навсегда), эта необыкновенная женщина, которая ежедневно сталкивается со смертью, подарила мне поцелуй жизни.

Хочу поблагодарить…

Николя – за помощь и терпение.

Лору, Катрин и Джулию – моих первых читательниц.

Абху – за ее ценные советы.

Эрику и Катрин, которые помогли мне придумать образ Анжель.

Сару – за острое зрение.

Шанталь – за улицу Фруадево.

Гарольда – за его работу домового.

Гийометт и Оливье – за то, что познакомили меня с Нуармутье.

Мелани и Антуана Реев – за то, что любезно разрешили воспользоваться их именами.

Элоиз и Жиля – за то, что еще раз поверили в меня.