Бумеранг
Шрифт:
— Нет, я так не могу. Мне надо срочно уехать куда-нибудь. Да так, чтобы он не смог отыскать меня. Никогда!
— А я-то чем могу помочь. Да и куда ты.
— Не знаю. Думаю, он решил взять меня измором. Авось прощу!
— Ну и не убудет с тебя, если простишь. Мужчина приличный. На твоем месте любая бы счастлива была.
— Никто не был на моем месте, когда он внезапно исчез…
— Ну да, ну да, — пробормотала Клавдия, вспомнив свою девичью обиду. — Знаешь что, а поезжай-ка ты ко мне на дачу. Там, правда, все заброшено.
— За дачу спасибо. Только как мне незаметно выбраться из дома?
— Эка беда! Что-нибудь придумаем. Сиди здесь. — Клавдия накинула халатик и, оставив взволнованную подругу одну, уже звонила к Петровичу.
— Что-то случилось? Ты чего в такую рань трезвонишь?
— Беда, Виктор Петрович, этот опять по двору шастает.
— Да кто этот?
— Ну Светкин!
— А нам-то что?
— Надо его отвлечь. Значит так: мы сейчас с ней вещички кое-какие соберем и ко мне в деревню рванем. А ты уж постарайся его отвлечь, чтоб мы незаметно прошмыгнули. Ну?
— Ох и надоели вы мне своими дурацкими выходками. Ну ладно, просигнальте, когда готовы будете. Эмма знает?
— Некогда с ней объясняться. Короче, не подведи. Мы скоро.
Покряхтев, Петрович наскоро оделся и уже стоял на стреме, ожидая, когда соседки соберутся.
Клавдия помогла подруге покидать в сумку самое необходимое. Сама собрала пакет с продуктами на первое время. И беглянки, оповестив соседа о своей готовности, уже поглядывали из-за двери, как справляется с заданием Петрович.
Света, при всей своей готовности отомстить Владимиру его же монетой, тем не менее была ужасно взволнованна. И все время плакала.
— Не реви, — отчитывала ее подруга. Решила мстить, не раскисай. А может, так и надо. Хотя, я бы, наверное, так не смогла. Может, передумаешь?
— Ни за что! — сквозь слезы, но твердо, ответила подруга. — Пусть узнает, каково это мучиться от неизвестности. Нос ее разбух, глаза покраснели, а щеки горели огнем.
Сердце, бедное сердце Светы бешено колотилось, отдаваясь набатом в ушах.
Когда они увидели, что Петрович, о чем-то беседуя с Владимиром, отвел его на безопасное расстояние, беглянки рванули что есть мочи в ближайший переулок.
И надо же было такому случиться — они буквально столкнулись с предводительницей, которая возвращалась с утренней пробежки.
— Куда это вы так рано?! — спросила опешившая Эмма, но в ответ бабульки только зашикали на нее, не останавливаясь. Но отвязаться от Эммы было не так-то просто.
Она, не получив ответа, уже пристроилась рядом с ними, и вся эта странная группа помчалась к остановке троллейбуса. На ходу беглянки кое-как посвятили предводительницу в свои планы.
Сумка была тяжеленная. Клавдия — намного выше Светы, поэтому вся тяжесть ложилась на эту маленькую женщину. Вид у нее был тот еще. Разгоряченное от волнения и усилий лицо, опухшие
Прямо у подножки троллейбуса к ним подошел страж порядка:
— Гражданочки, у вас все в порядке, — осведомился он.
— Да отстаньте, не до Вас, — несдержанно буркнула Клавдия, затаскивая сумку, а за ней и подругу в салон. Эмме пришлось подтолкнуть соседку сзади, так как той никак не удавалось подняться на вторую ступеньку.
Заданное ускорение возымело свое действие. Бедолага чуть ли не на коленках вползла в троллейбус и, беспокойно оглядываясь назад, наконец без сил плюхнулась на первое попавшееся сидение.
Полицейский только пожал плечами, хотя очень уж хотелось ему повертеть указательным пальцем у виска, глядя на эту бесшабашную троицу.
— А нельзя ли просто и спокойно объясниться с мужчиной? — переводя дух, отчитывала беглянок предводительница.
— С каким? — очумело спросила Клава.
— Да с Владимиром же!
— А я уж подумала с этим, — Клава выразительно выстрелила глазами в спину полицейского. К счастью, тот уже удалялся.
Клавдия одарила Эмму уничтожающим взглядом такой силы, что соседка вынуждена была отступить:
— Ну езжайте, только хоть адрес оставьте. На всякий случай.
— А Вы нас не сдадите? — все еще строго и недоверчиво спросила Клава.
— Не беспокойтесь, своих не сдаем. Я вам еще подыграю.
На том они и расстались.
Эмма Борисовна считала такое решение не совсем мудрым. Однако женская солидарность была превыше всего. Поэтому она, уже несколько поостыв, бодренько подбежала к мирно беседующим мужчинам.
— Доброе утро! А чего это вы в такую рань да к нам? — спросила она, обратившись к Владимиру, но одновременно смерив Петровича убийственным взглядом, дескать, с вами мы еще разберемся.
Петрович как-то вдруг даже ростом стал поменьше. Пытаясь оправдаться, он проговорил:
— Да вот, наш друг Владимир, желает поговорить со Светланой…
Эмма Борисовна, добродушно улыбнувшись, сообщила:
— Так ведь нет Светочки дома.
— Как это нет, а куда же она делась, — Владимир был ошарашен. — Ведь я здесь чуть ли не с вечера дежурю.
— Вот с вечера она и уехала. Ума не приложу, как вы ее не заметили, когда она выходила из подъезда.
— Уезжала? Но куда? Не томите, Бога ради.
— А я почем знаю. Сказала, что уезжает навсегда. — Эмма изучающе смотрела на реакцию Владимира.
— А адрес-то оставила? — он совсем сник.
— Она не отчитывалась, куда направляется. А мне это было не интересно. Прощайте, мне пора. — Эмма смерила грозным взглядом Петровича: — Вы со мной или еще погуляете?
— Конечно, с вами, Эмма Борисовна, — Петрович несказанно обрадовался, что больше нет надобности поддерживать беседу с неприятным ему человеком. Только он еще не понял, что его ждет ну оче-е-е-нь серьезный разговор с Эммой.