Бумеранги
Шрифт:
На лестнице почему-то он поворачивает не вниз, а вверх, и, добравшись до пятого этажа, услужливо открывает дверь в кабинет замдекана. Девушки в деканате лишь улыбаются, ничего не имея против.
– Присаживайтесь, пожалуйста. Может, чай, кофе?
Это он меня спрашивает? Конечно меня, в кабинете никого больше нет. Большое искушение, но все же я отказываюсь.
– Как хотите. Мой брат называет вас Элен, я, пожалуй, буду так же. Вы не против?
– Разумеется, как будет удобнее. Приятно с вами познакомиться, простите, что не узнала сразу. Все еще не могу прийти в себя после… случившегося
– Понимаю. И немало удивлен, что вы решились пойти на занятия. Сначала я заехал в общежитие, но, оказалось, вы не из тех, кого шок может выбить из привычного ритма жизни. Это похвально, - задумчиво говорит он, присаживаясь напротив. Смотрит в глаза. Они у него светло-голубые, как у Кости.
– Извините, можно бестактный вопрос? Я изучала в школе языки, поэтому мне безумно интересно, кто вы по национальности? Никак не могу разгадать акцент, - и закрываю рот, понимая, что сболтнула лишнее. Слишком много кофе и впечатлений за утро.
– Что, простите?
– он немного удивлен.
– Это вы меня простите, пожалуйста. Не мое дело. Просто у вас с братом необычная внешность. Вроде бы славянская, но что-то такое есть…
– Наша мать была норвежкой, - улыбается он, откинувшись в кресле замдекана, как в своем собственном. Осматривает содержание стола, даже позволяет себеполистатьнекоторые папки, переложить с одного места на другое, сделав так, как ему больше нравится.
– Я не стал приглашать вас к себе в офис, на это ушло бы много времени, и существовал риск, что вы попросту не придете. И обедать у меня сегодня нет возможности.
Решаю помочь ему перейти сразу к делу:
– Вы здесь из-за Кости, верно? У него проблемы? Этот… мужчина… Седой. Он подал на Костю в суд? Надеюсь, у вашего брата нет сотрясения после драки? Мне так неловко, что из-за меня он пострадал. Если я могу хоть что-то сделать, чтобы оправдаться в ваших глазах, только скажите.
– Можете, Элен, - снова улыбается он мягко. Немного расслабляюсь, чувствуя, как ноют мышцы спины, которую держу излишне прямо. И колени, которые сжимаю чересчур сильно.
– Не буду ходить вокруг да около. Я действительно хочу предложить вам работу. И документы перед вами на столе - настоящие. Уверяю, запись в трудовой о стажировке в «RAZA.Planets» не оставит ваших будущих работодателей равнодушными. Рекомендации напишем вам идеальные, комар носа не подточит.
– Он бросает взгляд на сотовый, мотает несколько сообщений, читая и хмурясь.
– К делу. Вы же свободно говорите по-английски?
– У меня высокая квалификация. Могу показать…
– Не нужно ничего показывать. Не беспокойтесь так сильно, пожалуйста. Все в порядке, не паникуйте. Мой брат сделал то, что посчитал единственно правильным: помог попавшему в беду беззащитному человеку. На его месте я бы поступил точно так же, ни секунды не колеблясь. Мне очень жаль, что такое случилось с вами, и, уверяю, Седой уже ослеп на один глаз, и на этом его беды не закончатся. Но здесь я по другому вопросу.
Он наливает воды в стакан, выпивает. Я сижу, затаив дыхание, ловя каждое слово, каждое движение.
– Не уверен, в курсе ли вы… Но у нас с Костей уже давно нет поддержки родителей. Только дедушка, который он живет
Он снова улыбается, достает из портмоне фотографию двух светловолосых, как снег в горах, деток, около пяти лет. Затем тяжело вздыхает, между бровей появляется глубокая морщинка, носогубные складки обозначаются резче.
– Татьяна Петровна из клиники сообщила мне о той записке, обидевшей вас. С ним сложно. Пытаюсь подобрать правильные слова, но не получается.
– Говорите, как есть. Я все понимаю.
– Вы ведь слышали, что Костя один из выживших «попаданцев»?
– Да, конечно, - я снова вспыхиваю. Именно поэтому я и пришла в клинику - из-за «попаданца», но сказать об этом не решаюсь, понимая, как признание будет выглядеть со стороны.
– Слишком популярная секта, больше шести лет я пытаюсь замять тот грандиозный скандал, но раз в год-полтора обязательно находится умник-умелец, который раскапывает информацию и начинает нападать. Издеваться. А Костя воспринимает подобные… случаи близко к сердцу. Вот и сейчас опять… тварь завелась. Уничтожила его квартиру, всколыхнула в душе страшное. Я хочу увезти Костю из страны, пока эту сволочь ищут.
– Правильное решение.
– Да, но все не так просто. Основной филиал компании у нас в Москве, я не могу собрать сумки, сгрести в кучу семью, и на следующий день отбыть, все здесь бросив. И одного его не отпущу.
– В Европу?
– В Штаты поедем. И сейчас мы подходим вплотную к тому, ради чего я сорвал вас с занятий. Костя - инвалид.
– Глухонемой.
– Точно. На новом месте он окажется без возможности общения, а переводчиков он не терпит. Научите его дактильной английской азбуке, потренируйте чтению по губам хотя бы основных слов и фраз. Магазин, аптека, такси, парикмахерская. Что может понадобиться в первую очередь?
– Но у меня совсем нет опыта.
– У вас превосходный английский.
– Да, но я не знаю язык жестов!
– Выучите вместе, не проблема. Спокойно, Элен, - он касается моей руки своей.
– Сегодня утром в холле гостиницы вы выглядели менее испуганной, чем сейчас. Простите за неумную шутку, она была лишней.
– Вы переоцениваете мои возможности, - а сердце колотится. Мне предлагают шанс познакомиться с «попаданцем» поближе, случись это прошлым утром, я бы прыгала до потолка от радости. Но сегодня все изменилось, я обязана Косте жизнью и боюсь подвести Антона Игоревича.
– Самое главное, разговаривайте с ним на английском, пусть учится понимать.
– Может, кто-то и способен совершить чудо, но только не я. Уже три года я обучаю здоровых, слышащий людей, и то идет тяжело. У меня не получится.
– Повремените опускать руки. На английском Костя раньше разговаривал. По крайней мере, в школе болтал прекрасно, без акцента. Мы билингвы с рождения, я даже не уверен, какой язык ему ближе, и на каком снятся сны. Потом добавился еще норвежский, когда мать увезла нас в Европу.