Бунт машинФантастический роман

Сель Антонин

— Восхитительно, — захлебнулся от восторга Трепидекс. — Ну, а смета?

— Закончена. Празднества будут стоить около 85 миллионов, включая сюда процент для подрядчиков.

— Надо найти подходящих людей.

— Жавиль?

— Вы предупредили меня; с ним можно столковаться.

— Повидайте его, уговорите, заключите с ним договор, мои друзья и я даем вам полномочия. Кстати, я и сам могу съездить к нему, чтобы избавить нас от потери времени.

— Отлично.

Довольный Брассер-д’Аффер вдался в подробности, из уст его посыпались шестизначные цифры; он уже видел свою Гамину в ореоле светских

успехов и радостно смеялся. Трепидекс вторил ему. Через открытое окно, у которого они сидели, доносился глухой шум улицы.

V

— Вы хотели простоты, мадемуазель? Вы ее достигли!

— Восхитительно, — ответила Гамина.

Молодая девушка живо выскочила из автомобиля. Компаньонка сошла спокойно и окинула критическим взглядом низкий домик среди пышной зелени.

— Гм! — сказала она. — Действительно, просто. Даже чересчур…

Шофер понимающе усмехнулся.

Деревянная облупившаяся калитка вела в эту ферму, «прекрасно расположенную и хорошо сохранившуюся», которую Брассер-д’Аффер купил через комиссионера. Гамина взялась за скобку, но калитка не поддавалась. Вокруг никого не было видно. Вдруг из-за кустов показался старик-крестьянин, с мозолистыми руками, в выцветшей от непогоды шляпе.

— Вы новые владельцы? — спросил он. — Ну, ключ у меня; я сейчас открою.

Ключ был огромный, замок ржавый, но старик ловко справился со своей трудной задачей.

— Надо смазать замок маслом, — заметил он, — я вам могу продать его. Ведь четыре года здесь никто не жил, вот замок и скрипит…

— Вы хотели простоты, Гамина… — подчеркнула насмешливо компаньонка.

Калитка открылась, и они гуськом вошли в заросший травою двор; их шаги спугнули бабочек и кузнечиков. Старик, шедший впереди, опять повозившись немного с дверью, широко распахнул ее.

— Я внес мебель, — предупредил он, — а то она, присланная несколько дней тому назад из города, валялась на дворе. Кстати, я прихватил и ящики с посудой.

— Боже мой, паутина, — прервала его компаньонка, — я отказываюсь здесь жить.

— Мы сметем ее, — улыбнулась Гамина.

— А черные стены, а низкие потолки! Что представляет собою эта комната? Кухню? А куда же выливать воду?

— В помойку, — ответил старик.

— А вода?

— Для питья? В двух шагах отсюда есть колодезь; если же вода идет на другие потребности, ее можно брать из пруда в саду.

— А поставщики?

— Какие?

— Булочник?

— Он бывает в наших краях раз в неделю.

— Зеленщик?

— Раз в две недели.

— Мясник?

— Этому надо заказывать заранее. Я могу продать вам кроликов, кур; у нас с голоду не умрете, если только у вас есть деньги. А сейчас, я полагаю, вам надо сходить в харчевню. Она находится как раз посреди деревни. Там можно вдоволь налопаться.

Компаньонка сделалась пунцовой.

— Убедились, как здесь хорошо? — спросила она.

— Убедилась.

— Конечно, мы возвращаемся в город?

— О, нет, напротив, я очень довольна. Понемногу все наладится. Этот добрый человек нам поможет.

— Двенадцать франков в день и стол, или двадцать франков без стола, — ответил «добрый человек».

— Идет, — согласилась Гамина, — раздобудьте нам кое-кого, чтобы побелить стены, вымыть полы, привести в

порядок птичник и кроличьи садки, подрезать траву, устроить клумбы. У вас нет сыновей?

— Они погибли на войне, но мои две невестки, Полина и Марья, ходят на поденную работу.

— Так пусть они придут и помогут нам устроиться. Надо все вычистить, распаковать вещи, расставить их по местам. Ну, а теперь, дорогая, пойдем завтракать.

— В харчевню?

— Куда хотите.

Компаньонка припомнила хорошенький домик субпрефекта, мимо которого они проезжали, в 30-ти километрах от деревни. Там можно поместиться, пока все будет приводиться в порядок.

VI

— Алло. Г. Брассер-д’Аффер? Да? Говорит Трепидекс. Благодарю, недурно, а вы?.. Я видел вчера Жавиля на вокзале, ваши цифры ему подходят; он ждет нас сегодня к завтраку; буду я и Криптон, мы поговорим. Алло… Да… Да. Это обычная история. Деревня всегда лучше издали, чем вблизи… Я на нее расчитываю… Кстати, читали вы утренние газеты? Интервью со мной и с вами помещены почти рядом… Даже откопали где-то наши портреты… Совершенно согласен с вами, глупая шутка. До скорого свидания, дорогой друг.

Трепидекс повесил трубку. Повесил трубку и Брассер-д’Аффер. Развернув «Современник», он испытал чувство гордости.

«Мистификация или серьезная угроза?» — таков был заголовок статьи, занимавшей целых три столбца.

«Машины решили объявить забастовку. Что думают об этом выдающиеся представители науки, литературы, политики, промышленности и торговли?».

Затем следовало около 40 строк, в которых говорилось о том, что со вчерашнего дня внимание обывателей столицы было привлечено странными афишами. В них говорилось про машины, как про живые существа, готовые поднять знамя восстания. Хотя по всем вероятиям это была проделка какого-нибудь шутника, редакция «Современника» все же сочла нужным произвести анкету по этому поводу среди авторитетных представителей науки, промышленности и искусства.

Первым делом был послан репортер в Академию наук, но за отсутствием академиков интервью подверглись швейцар, его жена и приехавшие к ним из провинции гости. Все они так и прыснули со смеху.

«Великолепный сюжет для романа, — сказал один видный литератор.

Г. Министрабль, как истый политический деятель, был одновременно сдержан и красноречив.

Не желая разрешать без подробного исследования проблему о чувствительности организмов, до сих пор признававшихся „неодушевленными“, — заявил он, — следует выяснить, в связи с происшедшими событиями, не явится ли возможность более экономного и выгодного использования машин, сообразно интересам производителей и потребителей.

„Машины — это стальные хищники, — провозгласил Трепидекс, президент „Клуба неистовых“. — Но хищники навсегда укрощенные. Выступление так называемой Группы локомотивов ни на один момент не отсрочит наших празднеств“.

Жавиль не отрицал, что в его образцовых современных мастерских люди уже почти превратились в машины. Но из этого не следует, ни в коем случае, делать выводы, что машины могут от соприкосновения со своими живыми братьями стать интеллигентными. Между теми и другими — огромная пропасть, которую здравый смысл не позволяет перешагнуть.