Бунт на «Кайне»
Шрифт:
Вилли поднялся, подошел к столу и вынул из ведерка бутылку. В ней еще оставалось с полстакана выдохшегося вина. Он налил его и выпил.
— Вилли, дорогой, я говорю тебе только то, что сказал бы отец. Бог свидетель, он был бы гораздо мягче и тактичнее, но я сделала все, что в моих силах. Если я не права, просто не обращай на меня внимания.
Она быстро подошла к сумочке, лежавшей на комоде, и, вынув платочек, приложила его к глазам. Вилли тут же подошел и обнял мать за плечи.
— Я не сержусь, мама. Я знаю, что ты делаешь то, что считаешь правильным. Это одна из тех трудных ситуаций, когда кому-то
— Только бы не тебе, Вилли, я на все согласна.
Вилли вышел в спальню и начал прохаживаться между двумя односпальными кроватями и туалетным столиком. Занятый своими мыслями, он тем не менее заметил, как аккуратно его мать разложила свои вещи — домашние туфли, шелковый цветастый халат и серебряный туалетный прибор, который он подарил ей к пятидесятилетию.
Зыбкость его позиции становилась все очевидней, он знал, что сделал предложение Мэй из чувства вины. Да, у него были подозрения, что, идя на близость с ним, она рассчитывала на брак. Верно и то, что он стыдился ее происхождения, и в качестве жены она действительно не вписывалась в его будущую академическую среду. Он не был даже уверен, что любит ее. Та ночь в Йосемитской долине омрачила его чувство и бросила тень сомнения и неприязни на его отношения с Мэй. Кем он был — попавшим в ловушку дурачком или пылким любовником? Чувствовал он себя, уж точно, оболваненным простачком. Его уважение к себе было подорвано. Он был болезненно бледен. «Жалкий осел», — пробормотал он, глядя на себя в зеркало, и вернулся в гостиную. Мать стояла там же, где он оставил ее.
— Послушай, мама, давай не будем больше об этом говорить.
Он опустился в кресло и прикрыл глаза рукой.
— Завтра мы ничего не будем делать. Дай мне возможность подумать.
— Разве ты не собирался жениться в этот свой приезд в Штаты, дорогой?
— Не знаю, я ничего не знаю. У нас не было определенных планов. Я же говорил тебе, что она даже не дала согласия.
— Она умная девушка. Я прошу тебя, Вилли, подождать хотя бы до твоего возвращения. Было бы нечестно по отношению к любой девушке связывать ее, когда опять уходишь на войну. Обещай мне, что ты не женишься сейчас. Это все, что я прошу, и поверь мне, я прошу этого ради твоего же блага.
— Я верю тебе, мама. Возможно, я и не женюсь. Но я не могу обещать тебе, что порву с ней, потому что скорее всего я этого не сделаю.
— Этого мне достаточно, дорогой.
Она успокаивающе погладила его по плечу и прошла в спальню. Вилли с поникшим видом остался в кресле. Через несколько секунд, сидя перед туалетным столиком и пудря нос, мать окликнула его.
— Знаешь, чего бы мне сейчас хотелось, дорогой?
— Чего же?
— Пару рюмочек крепкого бренди и посмотреть какой-нибудь глупый и смешной фильм. Ты не знаешь, что идет в городе?
— Извини, мама, но у меня встреча с Мэй.
— Ничего, — сказала она оживленно. — Ты еще успеешь со мной выпить?
— Конечно.
— А где остановилась Мэй?
— В маленькой гостинице около «Святого Франциска».
— Понятно. Тогда, может, ты подвезешь меня по дороге к какому-нибудь кинотеатру?
— Конечно, мама.
Вилли подошел к окну и прижался лбом к холодному стеклу. Никогда еще ему не было так мерзко на душе. Губами он коснулся оконного переплета. Бессознательно его зубы вдруг
На следующий день он провожал Мэй в аэропорт. Прильнув друг к другу, они замерли в прощальном поцелуе. Ничего так и не было решено. Он сказал Мэй неправду о разговоре с матерью. Они как бы остались неопределенно и неофициально помолвленными. А обручальное кольцо и конкретный план — все это откладывалось до окончания войны. Мэй казалась довольной; во всяком случае, она не возражала.
18. Увольнительная Стилуэлла
«Все работы на „Кайне“, выполненные менее чем на тридцать процентов, прервать. Сократить время ремонта до трех недель. „Кайну“ выйти в Пёрл-Харбор не позднее 29 декабря».
Вилли принес Марику депешу в их временную контору, расположенную в пакгаузе недалеко от доков. Собственно, это был лишь стол в углу большого, шумного помещения. За ним новый старший помощник и Пузан проводили большую часть дня, печатая корабельную документацию на безнадежно разбитой пишущей машинке, окруженные кипами грозящих упасть протоколов, бланков, папок, справочников и разнообразных бумаг всех цветов и размеров.
— Вот убили так убили, — сказал Марик.
— Что это значит? — спросил Вилли. — Вторая смена останется без увольнений?
Пузан перестал печатать на машинке и, хотя он не поднял головы, было видно, что лицо его заметно вытянулось.
— Надеюсь, что нет. Пузан, соедини-ка меня с капитаном.
Пока писарь соединился с городом Феникс в штате Аризона, Вилли и Марик нервничали от нетерпения.
— Сэр, — наконец сказал он и, прикрыв трубку рукой, пояснил: — У телефона миссис Квиг. Она говорит, что капитан пришел домой поздно и до сих пор спит. Она спрашивает, срочно ли это.
Взглянув на настенные часы, показывающие четверть первого, старпом сказал:
— Скажите, что срочно.
Писарь повиновался и торопливо передал трубку Марику. Примерно через две минуты Марик услышал хриплый и раздраженный голос Квига:
— Слушаю. Что там случилось?
Старпом, медленно и раздельно произнося слова, зачитал содержание депеши. Наступила пауза, во время которой в трубке слышалось тяжелое дыхание капитана.
— Ладно. Таков приказ. Выполняйте, — ответил Квиг. — Поставьте в известность ответственного за ремонт в доке и так далее. Сами знаете, что надо делать — или не знаете?
— Знаю, сэр.
— Я не вижу необходимости сейчас приезжать, но если вы думаете, что не справитесь, я приеду.
— Я думаю, что справлюсь, сэр. Я хотел спросить вас об увольнениях.
— Хм. Что именно? Я не могу обойтись без вас, Стив. Мне очень жаль, но это как раз один из тех случаев невезения.
— Сэр, я думал не о себе, а главным образом о команде. При таком положении дел вторая смена не получит отпуска.
— Ну, это не моя вина. Это как раз одна из тех ситуаций…
— Я просто подумал, сэр, что если бы вернуть первую смену раньше, мы могли бы дать остальным неделю, по крайней мере большинству из них.