Бунт при Бетельгейзе
Шрифт:
— Что я, робот, чтобы мне в мозг программы загружали? — нахмурился Цитрус. К гипнотическому обучению он относился с недоверием. Видел однажды парня, у которого произошел сбой настроек системы во время загрузки программы непосредственно в мозг. Бедняга даже имя свое вспомнить не мог. Только спрашивал всё время: «Где я? Кто я?» — Нет уж, не надо мне никаких загрузок в мозг, — буркнул Эдик.
— Разве вы не хотите сэкономить время?! — удивился профессор. — Я всю общую анатомию так изучал, когда студентом был. Плеер, кстати, лежит у вас в тумбочке…
— Спасибо, — проронил Эдик, выдвигая ящик.
Старый плеер Цитрус потерял на астероиде во время бунта, а послушать музыку порой так приятно. К тому же в коробочке размером в пол-ладони помещались терабайты информации. Хороший плеер мог и книжки вслух читать, и голографические картинки и фильмы показывать, не говоря уже о всяких полезных прибамбасах, вроде гипнотического обучения.
К ужину Цитрус успел познакомиться с возможностями новой руки. Кое-какие способности протеза его порадовали, другие поразили до глубины души. Из указательного пальца, к примеру, извлекался по щелчку пальцев язычок пламени, чтобы можно было прикуривать пьянящие колоски и сигареты. В ребро ладони пытливый ум конструкторов встроил самозатачивающееся лезвие — при острой необходимости можно побриться, или что-нибудь порезать.
«Или даже кого-нибудь расписарить», — подумал Эдик.
Ко всему прочему, выяснилось, что пальцы могут вытягиваться почти до метра длиной и становятся похожи на тонкие, длинные указки.
«Полезная функция, — решил Цитрус, — Дылде понравилось бы — удобно в носу ковыряться».
Немного побаловался Эдик со встроенной в запястье рацией, послушал местную полицейскую волну. Ничего особенного не говорили — в такой-то дыре. Только один сумасшедший студент забаррикадировался в комнате общежития, угрожая прикончить взятую в заложники собачку породы мопс, если ему сейчас же не привезут три литра нефильтрованного жигулевского пива и пачку мороженых креветок. Час спустя он сдался и собачку отпустил — аргументы психологов оказались сильнее любви к пиву.
Порадовал Цитруса электрошокер. Он вытянул руку, по инструкции сложив пальцы «козой», резко шевельнул мизинцем. Между пальцами появилась, потрескивая, голубая молния. Эдик захохотал, испытав почти детский восторг. Хотел было опробовать электрошокер на заботливой медсестричке, но передумал. Потому, что вдруг заметил, какая волнующая у нее линия бедра.
— Как вас зовут? — поинтересовался Эдик.
— Тебе не всё равно?! — грубо ответила женщина и покосилась на камеру наблюдения. Дежурный доктор сейчас должен обедать и за пациентами, наверное, не следит. Значит, можно вести себя естественно. Хотя осторожность не помешает.
— Я же не просто так спрашиваю, — примирительно улыбнулся Цитрус. Что-что, а располагать к себе женщин он умел. Конечно, больше всего дамы ценят в мужчинах толстый кошелек, но наглость, обаяние и гнусная ложь тоже действуют на многих впечатлительных девушек безотказно. — Ты мне очень понравилась, — сообщил Цитрус, — поэтому я и решил узнать, как тебя зовут.
— Понравилась?! — удивилась медсестра и пригляделась к пациенту внимательнее. Он показался ей куда симпатичнее, чем прежде, когда отходил от наркоза и орал не своим голосом.
— Да-да. Таких красивых
— Случается, — осторожно ответила медсестра и поставила ужин на тумбочку.
— Так как тебя зовут-то? — напомнил Эдик.
— Не скажу…
— Мое любимое имя! — выкрикнул Цитрус заранее заготовленную фразу и осекся. Потом подумал, что и такое высказывание можно расценить как тонкую шутку, и попытался изобразить понимающее выражение лица.
Женщина задумчиво глянула на пациента и вышла, покачивая бедрами.
— Хороша-а-а, — протянул Цитрус, принимаясь за еду, и решил во что бы то ни стало соблазнить медсестру. Конечно, это не юная мусонка, а вполне зрелая дама. Но и в женщинах в возрасте имеется своя прелесть.
Еще во время учебы в летной школе у Эдика был приятель, который интересовался даже не зрелыми дамами, а скорее перезрелыми. С ними проще, делился он с Эдиком. Во-первых, они занимаются сексом так, будто делают это в последний раз в жизни; во-вторых, они заботятся о тебе, потому что боятся потерять. И, в-третьих, общение с такими дамами намного выгоднее с финансовой точки зрения. Приятель Цитруса не любил платить за женщин — пустое, по его мнению, разбазаривание средств.
Эдик такую жизненную философию не разделял, но к позиции приятеля относился с уважением. К тому же он вспомнил, что у него почти год не было женщины. Так и импотентом недолго стать, потеряв к сексуальной жизни всякий интерес. Или увлечься куклами, как Дылда.
Цитрус включил плеер и выбрал раздел «Секс». Интересно, какая функциональность у механической руки в интимной сфере? «Самоудовлетворение с помощью протеза…» — прочел Эдик. Картинка продемонстрировала толстого мужика, который возбужденно шевелил пальцами, улыбаясь, как рождественский медвежонок с голографической открытки.
— Гадость какая, — брезгливо пробормотал Цитрус, нажал на сенсор выхода в меню.
Функциональность протеза в интимной сфере насчитывала почти сто пятьдесят позиций. Некоторые возможности, которые открывались перед владельцем чуда технологической мысли, просто поражали. Не всякий опытный извращенец до такого додумается. Помимо обычной функциональности в руке была заложена возможность задачи программных команд. Нужно только откинуть крышку, выдвинуть клавиатуру и вбить определенный код, чтобы активировать программу. Получив задачу, рука приступила к работе — например, самостоятельно ласкала женщину, пока владелец чудо-протеза отдыхал в кресле перед стереовизором или даже спал. По достижении объектом удовлетворения, программа автоматически отключалась.
Полезная способность, решил Эдик, в жизни которого ненасытных женщин было гораздо больше, чем равнодушных к сексу. Рука настраивалась одновременно на один, два и даже на три объекта. Имелось несколько программ — обычная, интенсивная и для садомазохистов. Последняя, если верить создателям, включала пощечины, щипки и несильные удары по ягодицам — всё в пределах дозволенного.
«Интересно, а та медсестричка любит садо-мазо?! — озадачился Эдик. — Хотя ее я живой правой рукой пошлепал бы с куда большим удовольствием».