Шрифт:
Предисловие
Известную реплику В. О. Ключевского о том, что «исторических писателей объединяет одно общее качество — они одинаково не знают истории», можно обернуть и другой стороной, бросив подобный упрек историкам, в большинстве своем недостаточно владеющим писательским мастерством. Вывод напрашивается сам собой: историк и писатель — сочетание столь же редкое, сколь и счастливое. Здесь и следует назвать имя Казимира Валишевского, тем более что на отечественном историко-литературном поприще он занимает исключительное место как по своему происхождению, так и по удивительной судьбе произведений, им созданных.
Польский
Жанр и фактура книг Валишевского, пожалуй, не имеют аналогов в нашей исторической литературе — несмотря на научную основу, произведения Валишевского читаются, как увлекательные исторические романы, и нет ничего удивительного, что монографию о царствовании Екатерины Второй автор назвал во законам беллетристики — «Роман императрицы». Так что вопрос «писатель или историк» снимается единственным, пожалуй, ответом — «писатель-историк». Это сочетание и принесло ему всемирную известность.
Забавно, чтобы не сказать «дико», но труды Валишевского о русской истории были запрещены только в одной стране мира — России. Запрет продолжался вплоть до революции 1905 года, когда цензурные шлюзы были подняты и в отечестве нашем для Валишевского настали поистине красные дни — книги его начинают издавать сразу пять издательств; выходят и первые четыре тома полного собрания сочинений Валишевского.
Впрочем, «красным дням» популярного писателя-историка предел положила другая революция — Октябрьская. Валишевский был «закрыт» наглухо и надолго. Однако нынешнее время вновь подтвердило старую истину, что история повторяется. Едва ли не единственное достижение нашей перестройки — гласность — коснулось и литературного наследия К. Валишевского: только за последние два года репринтным способом переиздан десяток его книг. Так что, казалось бы, мы уже и не вправе числить произведения Валишевского в ряду библиографических редкостей. Но это не так.
Дело в том, что переизданы только крупные книги-монографии, посвященные эпохам русской истории. Но до сих пор современному читателю остаются неизвестными произведения Валишевского. в которых рассказывается об отдельных ее эпизодах. Впрочем, винить современных издателей в таком «упущении» было бы не совсем справедливо, поскольку эти труды писателя-историка разбросаны по страницам труднодоступной дореволюционной периодики, а если судить по каталогам «главной библиотеки страны», то они даже не удостоились сколько-нибудь приличной библиографии. Тем не менее нам посчастливилось отыскать и для начала предложить читателям одно из них — исторический очерк «Бунт Стеньки Разина».
Как и в названных выше «больших» книгах Валишевского, читатель не найдет здесь «классовой оценки» событий и героев, равно как и «социально-экономических предпосылок, обусловивших кричащие противоречия», а также «единственно правильного марксистско-ленинско-сталинского взгляда на историю» — всего того, без чего, как нам кажется, вполне можно обойтись, когда речь идет об истории и литературе. Но зато он найдет здесь то,
Пролог
Вокруг этой личности, несомненно весьма выпуклой, яркой и своеобразной, создалась цветистая и красивая легенда, дорогая поэтам и романистам. Даже в наши дни она извращает в глазах большинства истинный характер драмы, герой которой отважно поставил на карту свою голову. В сущности, вся его эпопея сводится к истории разбойничьей шайки.
С 1639 года татары закрыли казакам доступ к морю, установив надзор в Азове; некоторые из казаков стали искать выхода через Астрахань. Отсутствие между Доном и Волгой прямого водного сообщения не составляло непреодолимого препятствия для легких челнов этих пиратов. Казаки ухитрились перетащить их от реки к реке. Но Москва, заботясь о сохранении мира с шахом, султаном и ханом, старательно оберегала доступ к Каспийскому морю. Казачья вольница поднялась поэтому вверх по Волге, набрала сторонников среди низших слоев прибрежного населения, ограбила торговые суда и выдержала форменную осаду в крепостце, сооруженной на одном из притоков Волги, Иловле, и названной «Новая Рига».
Восемь лет спустя предприятие, с которым Стенька Разин связал свое имя, было лишь более широким повторением этого заурядного набега.
В 1666 году шайка, численностью в 500 человек под начальством атамана Васьки Уса опустошила провинции воронежскую и тульскую, бунтуя крестьян и крепостных и избивая помещиков. На запрос из Москвы донской старшина ответил, что над виновными учинена быстрая и строгая расправа. Между тем Васька Ус, продолжавший свои похождения, вскоре оказался отодвинутым на задний план несравненно более предприимчивым атаманом.
Степан Тимофеевич Разин, прозванный Стенькой, был среднего роста, широкоплеч, крепко сложен, отважен, жесток и хитер; он давно уже пользовался некоторою известностью среди сотоварищей. В описываемое нами время ему было около сорока лет. Посланный в 1661 году к калмыкам, чтобы склонить их к совместным с казаками действиям против татар, он с успехом выполнил свое поручение. Осенью того же года Разин побывал в Москве и совершил паломничество в Соловецкий монастырь.
Проявления подобной набожности были довольно часты среди казаков, несмотря на их невоздержанный образ жизни и распущенные нравы. В Черняеве (В Шацком уезде, нынешней Тамбовской губернии) эти атеисты соорудили даже и содержали монастырь, в котором некоторые из них схимились, когда возраст, болезнь или какое-либо увечье лишали их возможности вести боевой образ жизни.
По словам иностранных летописцев, брат Степана Тимофеевича, служивший несколько позднее в войске князя Георгия Долгорукого, был повешен за дезертирство. Степан и третий брат, Фрол, будто бы поклялись отомстить за него боярам и воеводам. Однако, ни документы, которыми мы располагаем, ни местное предание не подтверждают этого эпизода. Достаточно подготовленная, очерченными выше условиями деятельность Стеньки Разина, по-видимому, не нуждалась ни в каких особых побуждениях, — для нее достаточно было темперамента, весьма склонного откликнуться на запросы жизни.