Бунт женщин
Шрифт:
— Думаю, она решила избавиться от ребёнка. И неважно, сама ли так решила или Геннадий решил за неё, весьма вероятно, что сейчас она делает подпольный аборт. Моя мать — гинеколог. Она рассказывала: самое опасное, когда женщины идут не к врачам, а к подпольным акушеркам. Знаешь, что такое — подпольная акушерка? Это очень смелая и очень жадная особа, которая на дому освобождает женщину от бремени.
— У Инны нет денег. И взять неоткуда.
Денис пожимает плечами:
— Потом женщины вынуждены всё
Значит, сейчас из Инны по кускам выдирают её живого ребёнка?! Её девочку?
Денис смотрит на меня. Словно светит в лицо сильной лампой.
— Пожалуйста, успокойся, — говорит он. — Мы пока ничего не знаем, да и помочь мы Инне, к сожалению, не можем.
— Зачем ты приехал ко мне? — спрашиваю я наконец.
— Первое: хотел увидеть, удостовериться, что с тобой всё в порядке. Второе: твой отец пьёт, а мать гибнет. Мне кажется, тебе надо быть сейчас с ней.
— Я не могу жить с отцом под одной крышей. Я ненавижу его.
— Он не самый приятный человек, согласен, но — ненавидеть… это уж слишком. Ты молчишь. Мне тоже мой отец не очень нравится, но — ненавидеть… — повторяет он. И ещё повторяет: — Мария Евсеевна гибнет. Она плачет часто. Ей нужна твоя помощь. Понимаешь? Дело вовсе не в твоём отце…
Прямо сейчас ехать на вокзал. Одна ночь в поезде.
— Чем я могу помочь маме? — спрашиваю. — Отец любит её, он не может обидеть её. Он очень любит её, — уговариваю я себя.
— Сомневаюсь, что сейчас он может именно так сформулировать свои чувства, — тихо говорит Денис.
— Какие планы у тебя? — спрашиваю я.
— Глобальные или сиюминутные?
— И те, и другие.
— Глобальные: экстерном закончить школу, поступить в этом году в институт. Сиюминутные — уговорить тебя вернуться домой.
— Когда ты собираешься обратно? — спрашиваю осторожно.
— Я могу вернуться только с тобой. Тебе тоже нужно закончить школу.
— Почему ты привязываешь себя ко мне?
— Потому что я могу вернуться только с тобой.
— Я не понимаю.
— Понимать нечего. Я буду там, где будешь ты, — сказал он твёрдо.
Распахнулась дверь, и в комнату почти впала Инна.
Мы бросились к ней, едва подхватили.
Белая маска вместо лица, сбитый в одну сторону, смятый шар волос.
Не успели посадить её на кровать, как вошёл Геннадий. Он положил на стол конверт с деньгами.
— Надеюсь, хватит на восстановление сил. Также надеюсь, мы никогда больше не увидимся. — И он пошёл к двери.
В одну секунду Денис оказался перед ним и загородил выход.
— Что всё это значит? — спросил жёстко.
— Это значит, что это не твоё дело. А ты, собственно, ей кто?
— А я её брат, и это моё дело. Что всё это значит? — повторил он свой вопрос.
— Это значит,
— Это я понял. Что произошло с ребёнком? Ты велел ей избавиться от него?
— Я не велел. Она сама.
— Что ты сделал, чтобы ребёнок погиб? Я не получил ответа.
— Я нашёл доктора… — невнятно произнёс Геннадий.
— Ты нашёл подпольную акушерку и заставил Инну сделать подпольный аборт, так?
— Да что ты лезешь в чужие дела? Откуда ты взялся? Она не говорила мне ничего о брате.
— Она тебе вообще ни о чём не говорила. А скорее всего, ты её просто не слушал — тебе было неинтересно. Ты видишь только себя. Сейчас мы с тобой вызовем милицию, и ты дашь свои показания поподробнее. Тебя будут судить за убийство.
— Такой статьи нет, — говорит насмешливо Геннадий.
— Такая статья есть. Ты подстерёг женщину, силой запихнул её в машину, затем привёз её к акушерке и принудил избавиться от ребёнка, так? А вот вещественное доказательство. Конверт с деньгами. Ты загремишь на длительный срок.
— Отпусти его.
— Почему? — спрашиваю я Инну.
— Почему я должен отпустить его? — повторяет мой вопрос Денис.
— Потому что я не хотела родить от него. Кто получится от такого подонка? — Слабый, прерывистый Иннин голос скребёт по коже наждачной бумагой. — Он сделал лишь то, на что я никак не могла решиться. Если бы я хотела оставить ребёнка, я бы не далась акушерке.
— Он привязал тебя? Он держал тебя? — спросил Денис.
— Откуда ты знаешь? Да, он держал меня. Но я рада. Был мальчик. Я не хотела мальчика. Был бы похож на него.
— У тебя никогда не будет детей, подлец! — сказал Денис. — Ты обречён на одиночество. Ты будешь ползти за женщиной, чтобы она пожалела тебя…
Геннадий хохотнул:
— Любую поманю…
Со всего маху Денис ударил Геннадия по ухмыляющейся физиономии.
И сразу хлынула кровь.
Денис снова ударил кулаком в лицо. И ещё раз. И ещё. Он исступлённо молотил Геннадия кулаками по лицу, а Геннадий, залитый кровью, мотался перед ним из стороны в сторону. У него вспух нос.
Денис очнулся, когда Геннадий выплюнул зуб и стал сползать по двери на под.
Длилось всё это несколько секунд.
…Кровотечение у Инны началось ночью.
«Скорая», роддом, приёмное отделение. Круг замыкался. Вчера Инна «сюда не поступала», сегодня поступила. Сразу на операционный стол.
Мы ушли из роддома лишь после того, как Инна уснула в послеоперационной.
Снова мы ложимся спать в шесть часов утра.
Но я не просыпаюсь в девять. Я просыпаюсь в двенадцать от крика хозяйки:
— Иди к телефону.
Это заведующая. Рассказываю ей об Инне и снова падаю — спать.