Бунт женщин
Шрифт:
И за столом нас — трое.
Это уже было однажды. Почти нетронутая еда, и мы — втроём — за столом. Где? Когда? В какой из моих жизней? И зыбкий, словно простуженный голос Валерия Андреевича:
— Я разговаривал с деканом биофака. Если ты хорошо сдашь все экзамены, тебя могут взять в заочную аспирантуру. Будешь учиться, сможешь ставить свои эксперименты в лаборатории биофака.
— Я не понимаю, — робкий голос мамы. — Школа, аспирантура, лаборатория. Когда я буду работать в лаборатории?
— Два раза в неделю. Три дня будешь
Виктор в этот вечер не вернулся. Не пришёл он и на второй день, и на третий.
Я жду Виктора? Я хочу видеть Виктора? Я ревную его? Что происходит?
Мама не успевает прийти из школы и поесть, начинает заниматься со мной:
— Слушай и представляй себе, память у тебя хорошая, само всё уляжется в голове.
Инна переехала на новую квартиру, устроила Тусю в детский сад. Зина — в лагере, и по воскресеньям мама с Инной и Тусей едут навещать Зину.
Сегодня воскресенье. Пять дней до экзамена. У мамы экзамены — в сентябре. Она уже набрала кучу книг и читает их в постели, перед сном.
Квартира продувается насквозь — все окна открыты. Сегодня я вижу слова, понимаю их смысл. Меня не размазывает медузой по стулу. Тычинки с пестиками и среда обитания млекопитающих, нервная система и устройство желудочно-кишечного тракта… располагаются по порядку в моей голове, я легко расскажу о них в любую минуту. Листаю учебники. Это помню. Это тоже помню. А это — в первый раз вижу. Читаю.
Звонят в дверь.
Корзина с цветами и — никого.
Вношу её в дом, открываю письмо.
«Желаю блестяще сдать экзамены. Не хочу мешать Вам, зная, как Вы заняты.
Думаю о Вас беспрестанно.
Очень верю в то, что Вы поможете мне и людям.
С глубоким почтением,
Леонида».
Обычные, пышные, головастые, гвоздики — красивы, но не пахнут. Эти — мелкие, не прошли пути перерождения в более совершенные, терпки. Закрываю глаза — поле гвоздик.
Снова звонят в дверь.
— Прости, что врываюсь, не хотел по телефону.
На пороге — Яков.
— Один из моих приятелей — в комиссии, — говорит с порога Яков. — Иди отвечать первая, и тогда он будет спрашивать тебя. Пробелы обходи, говори уверенно и спокойно.
— Разве меня будет спрашивать только один преподаватель? Я думала, зоологию, ботанику, анатомию надо сдавать разным.
— Каждое учебное заведение сходит с ума по-своему, — пожимает плечами Яков.
— Хочешь чаю?
Яков кивает, и мы идём в кухню. Он рассказывает мне о своём приятеле, о своей курсовой и вдруг спрашивает:
— А где мама?
И я понимаю, он специально подгадал — пришёл, чтобы застать дома маму. Спросил и
— Ты что, тоже влюблён в неё?
— Почему — «тоже»? Кто ещё влюблён в неё?
— Есть такой. А вообще в неё влюблены все. Ты можешь открыть мне секрет, в чём тайна?
— Могу. Она — тёплая, а ты — холодная. Ты ведь об этом спрашиваешь меня? Из тебя торчат шипы: не подходи, проколю, в любой момент можешь взорваться. А в маме — тихо, в ней — штиль, в ней — покой.
— Это не скучно?
— Нет, это не скучно. Она привносит в жизнь каждого покой. Людям нужно равновесие. Вместе с тем она умна, внимательна к каждому человеку, много знает.
— Когда ты успел так хорошо изучить её?
— Я заканчиваю психологический факультет, моя профессия — психология. Я — великий психолог. Мне достаточно побыть несколько минут с человеком, как я уже понимаю, что с ним происходит.
— Ну, и что происходит со мной?
Яков молчит.
— Не понимаешь, что со мной?
— Понимаю.
— Почему же не говоришь?
— Боюсь взрыва, боюсь обидеть тебя, боюсь твоих шипов. Ведь если ты мне откажешь от дома, я не смогу видеть Марию Евсеевну, а мне очень нужно видеть её. У меня планы.
— Какие планы?
— Через год я закончу университет, поступлю в аспирантуру и тут же начну одно исследование.
— Какое исследование?
— Я хочу провести исследование в сумасшедшем доме и с людьми обычными. Меня интересует видение мира — со сдвинутым сознанием и с якобы нормальным. Конечно, пока это только предположение, но мне кажется, сумасшедшие люди ближе к пониманию невидимого мира, чем нормальные, они просто не справляются с тем, что происходит в них. Эксперимент будет чистый. Их на время перестанут пичкать лекарствами.
— А при чём тут моя мама?
— Мама при всём. Во-первых, я хочу попросить её помочь мне с этим экспериментом. Во-вторых, как только я получу деньги за эксперимент, я сделаю ей предложение.
— Какое предложение?
— Руки и сердца.
— Ей уже сделали. И она наверняка выйдет в обозримом будущем замуж.
— Откуда ты знаешь?
— Так ты скажешь мне обо мне?
Яков сник.
— Может, всё-таки скажешь?
— Ты уверена, что мама выйдет замуж именно за него?
Я пожимаю плечами. Зачем говорить ему, что уверена?
— Скажи, пожалуйста. Я не откажу тебе от дома. Мне с тобой хорошо.
— Ты уязвлена. Не так складывается, как ты ждала. Что делать, не знаешь, и твоя беспомощность тебя разрушает. Кроме того, ты не можешь решить и ещё один вопрос, какой, не знаю.
— Ты не психолог, ты — цыганка. Откуда ты всё это знаешь?
Яков пожимает плечами:
— Если бы я был цыганкой, как ты говоришь, или ясновидящим, я увидел бы, что у мамы кто-то есть. С тобой всё просто. Уязвлённость, обида, раздражение — в лице, углы губ опущены. Цветы и письмо свидетельствуют о чём-то важном для тебя, но ты растеряна.