Бунт. Книга II
Шрифт:
В Паншин-городок, в вольницу верховых городков, Разин входил вечером, когда на темнеющем небе уже взошла полная луна с большим радужным ореолом и кое-где зажглись большие яркие звезды.
Иван Черноярец, поглядев на красивый ореол вокруг луны, сказал, указывая на нее Разину:
– Хорошее предзнаменование, атаман.
Тот, поглядев на небо, ответил:
– Должно, сам Бог велел дать нам везение!
Поскрипывая колесами, казацкий обоз постепенно
Еще не успели разинцы разместиться по подворьям, распрячь лошадей, уставших от дальнего пути, а народ, окруживший пришедших из похода, уже не давал проходу, приставал с расспросами, удивляясь огромному богатству, которое привезли казаки.
Атаман городка, Григорий Уваров, большеголовый, с седыми пышными усами, коренастый, очень подвижный казак с хитрым прищуром небольших голубых глаз, давно уже дожидавшийся разинцев, кое-как пробился к Степану, а подойдя вплотную, расцеловался с ним крест-накрест.
– Здравствуй, здравствуй, атаман Степан Тимофеевич, давненько тебя поджидаем! Надолго ли у нас остановишься, а может, совсем тут останешься?
– Нет, Григорий, завтра двинемся дальше, а сегодня гуляем у вас.
– Ну что ж, вольному – воля, – с сожалением сказал Уваров, но дальше им поговорить не дали. Толпа местных казаков подхватила Разина на руки и понесла к телеге, поставила его на возвышенное место:
– Слава Степану Тимофеевичу!
– Слава атаману!
– Скажи слово, атаман!
Разин поворачивался во все стороны, низко кланялся народу, улыбался. Потом, лихо заломив папаху на затылок, крикнул:
– Ребята! Вот и закончился наш поход за море. А начинался он отсюда. Кое-кто из вас тогда мне не верил. Говорили всякое: и что, мол, у Разина ничего не выйдет, что не те времена, и за зипунами идти некуда! Правда, нашли мы, куда идти, но по пути маленько нагрешили, – и, улыбнувшись белозубой улыбкой, крикнул громогласно в толпу: – Только простил нам все наши грехи наш государь Алексей Михайлович! – и, запустив руку за пазуху, вытащил оттуда царскую грамоту, потряс ею в воздухе, сказав с усмешкой: – Грех воровать, да нельзя миновать!
Огромная толпа покатилась со смеху, а когда все успокоились, Степан продолжил:
– Только вот что скажу я вам, ребята! Не воровали мы, а брали свое у богатеньких, кровососов бояр, воевод да купцов! Когда мы все по одному, они нас грабят и насильничают, как хотят, а вот когда мы собрались скопом, большой силой, тогда они у нас в ногах валяются, пощады просят. Тогда-то мы хозяева!
Толпа загудела, забурлила, послышались выкрики:
– Правда ли, батько, бают, что ты снова задумал идти в поход?!
Степан повернулся туда, откуда послышался
– Айда с нами, там и узнаешь.
– Мы идем с тобой, атаман! – слышались крики с разных сторон.
Степан прислушался к голосам, затем выдохнул низким голосом в толпу:
– Кто надумает идти со мной, завтра утром пусть собирается в путь.
Не остановился Разин в Кагальницком городке, пошел дальше вниз, по Дону, и на одном из пустынных островов заложил новый лагерь. Укрепили разинцы свой стан, и тогда кое-кого стал атаман отпускать домой, на семью поглядеть, поторговать товарами или закупить оружия и снеди, рассчитаться с посыльщиками. Но не просто так он отпускал людей из своего лагеря, а заручался крепкими поруками, что уходящий вернется. Сам же Разин из своего стана никуда не отлучался, дуван свой раздал простым людям, нищим да убогим. В то время разинское войско насчитывало тысячу пятьсот человек, но оно с каждым днем все росло и росло.
Дивились этому несведущие люди, говорили: «Да с таким богатством, как у вернувшихся с похода казаков, можно пожить широко да погулять всласть!»
А Разин и его казаки в Черкасск, в войско Донское, не торопились, рыли землянки, укрепляли свой стан, будто надолго там обосновывались.
15
Поздняя осень уходила, и наступала зима. После затяжных, моросящих дождей вдруг установилась ясная погода. Ударил морозец и заковал в крепкий лед лужи и тихие заводи на Дону. На быстрине реки льда еще не было, и темная вода вяло и нехотя текла по узкому ледяному проходу.
Глядя на морозное голубое небо, березовую рощу, покрытую пушистым инеем, отчего лесок стал еще более пышным и воздушным, Степан радовался хорошей погоде и предстоящей встрече с женой Аленой.
Посланный им сотник Иван Волдырь сегодня в полночь должен был привезти из Черкасска его жену, детей и брата Фрола.
Вот уже несколько дней как Разин расположился небольшим лагерем с полусотней казаков в тридцати километрах от Черкасска, на берегу Дона, в небольшом березовом лесочке, поджидая сотника. Прождали они Волдыря почти трое суток, но он не возвращался. Каждую ночь Разин подходил к условленному месту на берегу реки, вглядывался до боли в глазах в ночную темень, прислушивался к шорохам ночи, ожидая лодки с другого берега. Степан уже стал волноваться и хотел было двинуться со своим отрядом к Черкасску и, наверно, сделал бы это, боясь как бы верхушка войска Донского не задержала его жену с братом. Но вот накануне вечером приплыл на лодке старый казак Еремей. Когда его привели к атаману, дед, с усмешкой разглядывая выцветшими глазами Степана, спросил: