Бунт
Шрифт:
— Могу я купить одну? — предлагает блондинка, когда Молли размахивает ногами и едва не пинает ее по лицу.
Я собираюсь отказать ей, так как на самом деле не хочу пропустить еще одну вечеринку, но Шон включается в разговор, прежде чем мне удается что-то сказать.
— Сколько бы ты заплатила?
Сегодня на фестивале футболки продавали за двадцать баксов. Любопытствуя узнать, заплатит ли она, я удваиваю стоимость.
— Сорок баксов за футболку.
Никки фыркает.
— Ни в коем случае. Как минимум пятьдесят.
Молли
— Следи за нашим сайтом.
Шон словно неофициальный менеджер группы. Он тот, кто организовывает шоу, кто держит всех в узде и общается с нужными людьми. Судя по блеску его глаз и улыбке, обращенной ко мне, у меня странное чувство, что я только что стала одной из тех людей.
— Черт, это хорошая идея, — произносит Вэн, и мой мир перестает вращаться. — Я поговорю с мерчандайзерами и попрошу их связаться с тобой.
Я слишком ошеломлена, чтобы ответить, так что вместо этого я просто сижу, как идиотка, пока кто-то не заводит новый разговор. Главным образом, я обращаюсь сама к себе, когда наконец-то произношу:
— Они, вероятно, шутят.
— Почему ты так думаешь? — спрашивает Джоэль, напоминая, что я у него на коленях.
Обняв его за плечо, смотрю ему в глаза.
— Все, что я делаю — кромсаю футболки.
— Все, что я делаю — играю на гитаре, — возражает он.
Я разворачиваюсь, прижимаясь к его телу, думая о том, что это совершенно не одно и то же.
Джоэль крепче обнимает меня и произносит:
— Если ты хороша в чем-то, тебе нравится этим заниматься, и ты можешь на этом заработать денег — ты должна пойти на это.
— Значит, я должна быть проституткой? — возражаю я, и он посмеивается, прижавшись к моей спине.
— Не продавай себя задешево. Ты могла бы быть элитным эскортом.
Я рада, что не смотрю ему в лицо, так что он не может увидеть мою довольную улыбку.
— Ты бы никогда не смог позволить себе меня.
— Ты бы заставила меня заплатить?
— Я бы взяла с тебя двойную плату.
— Почему это?
— Надбавка за риск. Кажется, я растянула мизинец, когда он застрял в тостере.
Джоэль так сильно смеется, что я тоже не могу сдержаться. Все обращают свое внимание на нас, и когда они спрашивают, что смешного, он начинает говорить:
— Мы с Ди были в автобусе и…
Я разворачиваюсь и прижимаю ладонь ко рту Джоэля, его приглушенный смех щекочет мою руку. Разворачиваюсь обратно ко всем, чтобы придумать ложь и закончить его предложение, но он цепляется пальцами за мои бока. Джоэль беспощадно щекочет меня, пока я истерически смеюсь и пытаюсь слезть с его колен.
— ТОСТЕР! — кричит он, когда я убираю ладонь, чтобы скинуть руки с моих боков. Все смотрят на нас, как на сумасшедших, когда мы смеемся и боремся, пока оба не падаем со стула.
Всю оставшуюся ночь Джоэль ведет себя так, словно осознание того, что я боюсь щекотки, круче досрочного Рождества. Он ставит себе за
— Я как раз думал об этом, — произносит Вэн, у него стеклянные глаза от большого количества выпитого пива. Роуэн и Адам уже вернулись в автобус, но все остальные все еще тусуются под морем мерцающих звезд.
Вэн делает еще один глоток пива и добавляет:
— Что случилось с малышом?
— Разве его не Коди звали? — произносит кто-то, и от звука этого имени по моему позвоночнику пробегает мороз.
— Да! — подтверждает Вэн. — Он никогда мне не нравился.
Джоэль перестает щекотать мои бока, чтобы обнять и успокоить, но это бессмысленно. Эти выходные были фантазией. Я должна была знать, что когда-нибудь мне придется проснуться.
— Творческие разногласия, — пренебрежительно произносит Шон. Он сидит на углу холодильной камеры с гитарой на коленях и фан-клубом у его ног. Его густые черные волосы взлохмачены от влажности, а короткие шорты разодраны в клочья. Он даже не смотрит на меня, выражение его лица вышколено и бесстрастно.
— Слышал, что это из-за девушки, — произносит какой-то парень, игнорируя объяснение Шона. Я чувствую, как Джоэль напрягается позади меня.
— Кто тебе сказал? — спрашивает он.
— Коди, — отвечает парень. — Он сказал, что какая-то психованная фанатка не давала ему покоя, но потом начала говорить, что он пытался изнасиловать ее или что-то в этом роде, а вы, ребята, купились на это.
Все обращают взгляд на нас с Джоэлем, и мне приходится приложить колоссальные усилия, чтобы сердцебиение в моей груди не отразилось на лице.
— Коди — ебаный лжец, — рявкает Джоэль, выражая голосом борьбу, которой больше не осталось во мне.
Коди лжет о некоторых вещах, но не обо всем.
— Он просто не хочет признаваться, что он дерьмовый гитарист, — отвечает Шон.
— Моя умершая бабуля сыграла бы лучше него, — добавляет Майк, и Шон одобрительно кивает.
— Ему повезло, что мы так долго его продержали.
Я люблю ребят за то, что они лгут ради меня. Но ненавижу себя за то, что ставлю их в такое положение.
— Ты на самом деле избил его? — тот же неизвестный парень спрашивает у Джоэля, и я больше не могу слушать. Каждый вопрос оживляет в памяти воспоминания. В эти выходные на фестивале было легко притвориться, что произошедшее с Коди было целую вечность назад, что это случилось в другом месте, с другой девушкой.
Но я не другая девушка. Я — та психованная фанатка, заманившая гитариста в автобус, которая была уверена, что соблазнит его там, где нас найдет его товарищ по группе. Я — та ревнивая, эгоистичная, глупая девушка. Девушка, начавшая битву, которую не смогла завершить. Игравшая в игру и признавшая поражение.