Бунтарь
Шрифт:
— Это ближе. — Я ухмыляюсь, все еще чувствуя себя странно от того, что защищаю Зейна. Я вижу, с каким волнением говорит о нем Рут. — Тетя Рут, ты «запала» на него, не так ли?
Тетя Рут меняется в лице.
— Вовсе нет, Далила. Мне семьдесят пять и меня не интересуют мужчины в подобном контексте. Уже нет.
— О, перестань. — Я наклоняю голову набок.
Эта женщина в молодости была настоящей сердцеедкой с пентхаусом в Лос-Анджелесе и банковским счетом размером с Аляску. Мужчины мечтали встречаться с ней. Женщины хотели быть ею. У тети Рут была
На самом деле, у них с Зейном много общего, но я не буду говорить ей об этом в ближайшее время.
Телефон тети Рут жужжит на столешнице и на экране появляется текст. Взяв телефон, я подаю его Рут, и ее плечи расслабляются, пока она читает сообщение.
— О, Боже. — Она снимает свой козырек и проводит рукой по растрепанным волосам. — Я совершенно забыла. У меня сегодня ужин.
— С кем?
Поворачиваясь ко мне, тетя Рут поджимает губы и их уголки приподнимаются вверх.
— Его имя сейчас неважно. Я должна принять душ. Мы встречаемся в четыре тридцать.
— Его?
Тетя Рут закатывает глаза, отказываясь показать свою увлеченность, но я вижу ее в голубых глазах с морщинками. Может быть, ей семьдесят пять, но она еще жива. Есть еще порох в пороховницах.
— Так много лет, что ты не смотришь на мужчин, да? — дразню я.
— Ох, замолчи уже.
— Не задерживайся допоздна. — Я подмигиваю ей и довольна тем, что ее маленькое негодование на Зейна на время отложено.
Защищать его было невероятно неестественно, хотя, полагаю, я могла быть немного снисходительнее к нему из-за прекрасных цветов и извинений, которые он принес ранее.
Может быть, Зейн не гигантский мудак, а обычного размера.
Возвращаюсь в свою гостевую комнату, проходя мимо ванной комнаты, где мой «школьный» купальник висит на крючке для полотенец.
Сняв, я выбрасываю его в мусорное ведро.
Я не могу смотреть на него, не думая о Зейне. Он везде. Под моей кожей. Вторгается в мои мысли. Его гладкий как бархат голос звучит в моей голове. Я даже не могу посмотреть в окно и не увидеть его.
Этот мужчина испытывает мое терпение, а я едва знаю его.
Во всяком случае, тете Рут не о чем беспокоиться. С цветами или нет, он не проникнет в мое сердце. Или в мои трусики. И будь я проклята, если позволю такому, как Зейн де ла Круз, разбить этим летом мое сердце.
Или когда-либо.
Глава 4
Зейн
Плакат «продается» во дворе Рут имеет самый неприятный тошнотворный оттенок оранжевого, который я когда-либо видел. На плакате фотография
Под темным вечерним небом ярко светят два прожектора на солнечных батареях, освещая его виртуальное присутствие.
Оранжевое безумие роскошной недвижимости.
Его гребаное имя на этом плакате больше всего остального. Этот мудак расхаживает повсюду, будто он местная знаменитость. Каждый раз, когда я вижу его самодовольное лицо, мне требуются все мои силы, чтобы держать себя под контролем.
Что еще хуже, благодаря семейным связям Тейлор стал официальным агентом по недвижимости «Гейнсвилльских Пум». Но будь я проклят, если когда-нибудь воспользуюсь его услугами.
Кажется, почти через день его «Бентли» курсирует по улицам Лагуна-Палмс. Он приезжает и уезжает, когда ему вздумается, ища для себя выгоду, чувствуя себя как дома, заявляя свои права. В прошлом году сообщество собственников проголосовало за то, чтобы дать ему полный доступ, так как посчитало, что он продал в районе достаточно много домов.
Прошло два дня с тех пор, как я оставил цветы и извинился перед Далилой, как какой-то ребенок, разбивший окно своим бейсбольным мячом.
Я не привык извиняться, и не особенно хорош в этом, но это казалось правильным после инцидента возле бассейна.
Я обижаю людей.
Это то, что я делаю.
Но я никогда не хотел обидеть чувства Далилы.
Усаживаюсь в своей гостиной, глядя в окно на подъездную дорожку Рут. К дому никто не подходил и не выходил из него. Во всяком случае, я не заметил, а я наблюдал за ним дольше, чем, наверное, следовало бы.
Тренер хочет, чтобы я больше размышлял. Успокаивал свой разум, сидя в тишине без телевизора, телефона, без каких-либо помех. Он думает, что это поможет мне сосредоточиться и сохранить спокойствие. Я думаю, что это чушь собачья, но готов попробовать, если это поможет вернуть мою карьеру.
За последние несколько лет я нанес много вреда. Совершил много ошибок. Делал вещи, которыми не горжусь.
Тревожный звонок прозвучал с утра пораньше в воскресенье, после очередной адской гулянки на выходных. Позвонил тренер и сказал, что он и владелец команды хотят встретиться со мной. Они обеспокоены тем, что я испортил репутацию «Гейнсвилльских Пум», а поскольку команда была новой и на маркетинг потратили миллионы долларов, они рассматривают возможность досрочного разрыва моего контракта.
Мой внутренний заносчивый мудак пригрозил тренеру, сказав, что если я захочу, то могу подписать контракт с другой командой на следующий же день. Все, что нужно — это сделать один звонок моему агенту. Но тренер, сделав паузу, вздохнул и сказал, что ни одна команда в здравом уме не возьмет на себя такую ответственность, как я. Я знал, что он прав, но не сказал этого вслух.
Тишина проникает под мою кожу. Заставляет слишком о многом думать. Даже тиканье часов в фойе заставляет мои зубы скрипеть.