Бунтарь
Шрифт:
Самолет выруливает к взлетно-посадочной полосе, и я замечаю, как Далила нервно проводит ладонями по джинсам. Когда мы взлетаем, я беру ее за руку.
В отеле на Мичиган-авеню мы регистрируемся в разных номерах. Я зарезервировал один подставной номер, который будет пустовать на выходных, но это цена, которую я должен заплатить, чтобы спрятаться с Далилой, и я полностью на нее согласен.
— Ты готова? — кричу я с края кровати королевского размера, стоящей в центре нашего
— Еще минутку, — отвечает Далила.
— Ты сказала это минуту назад.
Я переключаю каналы, пока не нахожу ESPN, и там вижу одного особенно перспективного полузащитника из Техаса. Несколько клубов хотят взять его в команду и, согласно комментариям, это Гейнсвилл и Атланта.
— Твою мать! — Я отбрасываю пульт.
На этот раз Карисса не солгала. Сжимаю зубы и кулаки. Я отказываюсь верить, что он выбьет меня из основного состава команды, но это… Это определенно меняет правила игры.
Медленно выдыхая, чтобы успокоиться и не схватить свой телефон для совершения нескольких звонков, о которых, возможно, позже пожалею, я нахожу отвлечение в виде невероятно красивой женщины, стоящей с другой стороны комнаты.
— Ну, я готова. — Далила стоит в дверях между спальней и ванной комнатой, держась руками за внутреннюю раму, а ее тело облегает узкое маленькое черное платье, доходящее до середины бедра.
Широко улыбаясь, я встаю и иду к ней, мои трусы-боксеры внезапно становятся слишком тесными.
— Черт, ты великолепна. Слушай, мы пропускаем ужин и остаемся. — Притягиваю ее к себе, и Далила улыбается. — К черту лобстера, сегодня вечером я ем тебя.
— Всемирно известный банальный подкат.
— Я не пытаюсь подкатить к тебе, детка. Я уже тебя получил. — Я целую Далилу, ее язык мятный и бархатный. Но я понимаю, что мы не можем остаться. Я заказал ужин на крыше отеля с видом на озеро Мичиган. — Пойдем, красотка, автомобиль ждет внизу.
Сегодня вечером я не могу перестать смотреть на Далилу.
И, черт, я пытался.
Мой взгляд постоянно притягивается к ней. Я не обращаю внимания на колесо обозрения и гигантский водопад, ни на толпы людей внизу. Есть миллион вещей, на которые можно посмотреть, но я вижу только Далилу.
Она вытирает уголки рта салфеткой и откладывает ее в сторону.
— Это было удивительно. Лучший лобстер, который я когда-либо пробовала, и поверь мне, живя на востоке, я съела их гору. Откуда ты знаешь всех этих людей? Пилоты? Повара?
— Когда много путешествуешь, встречаешь много людей. — Я пожимаю плечами.
Наш официант проверяет выписанный чек в последний раз, а затем сообщает, что наш автомобиль ждет внизу.
— Ты готова? — спрашиваю я.
— Куда теперь? — Дуновение теплого летнего ветра приподнимает подол платья Далилы, и она одергивает его.
— Я подумал, что мы могли бы немного
— Конечно.
Я обнимаю Далилу за талию, и мы спускаемся на секретном лифте, который ведет к переулку за рестораном моего друга, где нас ожидает лимузин с заведенным двигателем.
Мы приезжаем в очаровательный район в северо-восточной части города, где среди рощи со старыми деревьями расположился маленький частный колледж с реконструированными домами и особняками начала века, переделанными в студенческие апартаменты.
— Это здесь ты изучаешь искусство психоанализа? — спрашиваю я.
Лимузин плавно подъезжает и останавливается возле кирпичного здания с большими белыми колоннами. Из другого окна виден огромный викторианский дом, окрашенный в фиолетовый, зеленый и оранжевый цвета.
— Да, — говорит Далила, затаив дыхание. Повернувшись, она указывает в окно с моей стороны. — Вот там я живу в течение учебного года, в том большом фиолетовом доме с трехэтажной башней. Третье окно — моя спальня.
— Значит, ты как принцесса в башне.
— Едва ли, — шепчет она.
Я кладу руку ей на бедро, и она обхватывает своей рукой мою.
— Почему ты хотел увидеть, где я учусь? — спрашивает она.
— Не знаю. Подумал, что это недалеко, почему бы и нет? — Я жду, когда Далила задаст мне вопрос, но она этого не делает, поэтому прошу водителя отвезти нас на Чосер-стрит. Хочу показать Далиле старый дом моей бабушки. Дом, в котором я вырос. — Я хочу доказать тебе, что ты не просто партнер по сексу. Теперь мы почти друзья.
Губы Далилы изгибаются в легкой улыбке, и она мягко толкает меня локтем.
— Ты единственный человек, который увидит дом моего детства, — говорю я.
И это правда. Мирабель не выпало такого шанса, и не уверен, что хотел бы, чтобы она увидела это тогда. У меня в те времена был другой настрой, и я не хотел иметь ничего общего с моим прошлым. Ничто не должно напоминать мне о том, как сильно я скучал по Магде.
— Правда?
— Правда.
— Вау, де ла Круз. Это много значит.
Полчаса спустя водитель подъезжает к покосившемуся двухэтажному дому с перекошенной дверью и разбитыми ступенями. Пятнадцать-двадцать лет назад это место знавало лучшие времена. Теперь все, что представляет собой дом — облупившаяся краска и отсутствующая черепица. Сейчас это самое уродливое здание в квартале, но, оглядев улицу по сторонам, вижу, что застройщики уже облагораживают этот район. Скоро дом Магдалены обретет облик, которого он заслуживает.
— Вот, — указываю я, — я жил тут с девяти лет и до окончания средней школы. Раньше он выглядел по-другому, но каркас все еще стоит.