Буран 2.0
Шрифт:
– Вы сделали акцент на времени. Почему две минуты? Отчего такая точность?
– Статистика, господин президент. Было несколько случаев, когда полиции удавалось задерживать неадекватного убийцу, и всякий раз при попытке допроса осуществлялся один и тот же сценарий. Видимо, это одна из программ уничтожения, о которых я уже упоминал, внедрённая извне в мозг потенциального убийцы. Но это что касается киллеров поневоле, когда Явление так грубо заметает следы своего присутствия, что это сразу бросается в глаза. Если нет большой срочности зачистки, существует такое безотказное средство, как рак. Небольшое и незатратное изменение на генном уровне, которое носит скорее программный характер, – и организм неудобного по какой-то причине человека начинает сам себя убивать. Дёшево и сердито. И в крайних, в очень крайних случаях людей просто превращают в пыль. И не обязательно занимающих важные посты. Человек, к примеру, ложится
– Что-то приходилось слышать. Но мне некогда интересоваться жёлтыми новостями. Каких только небылиц эти мерзавцы не насочиняют!
– Понимаю вас, но там всё просто. Простые ребята, просто легли спать. А утром не вышли на работу. Исчезли. Бесследно. В спальных мешках осталось носимое бельё – трусы, майка. Вся обувь и верхняя одежда на месте. Ушли ночью на мороз? Голые? Все были в шоке. Полиция безуспешно искала следы. Мы предложили канадским копам помощь. Те с радостью согласились. Исследовали спальные мешки – обнаружили внутри чёрно-серую пыль. Мелкую, как тонер для принтеров. По составу эта пыль оказалась невероятно чистым углеродом – девяносто восемь процентов, – химики удивлялись. Связались с канадцами, спрашиваем насчёт этой пыли. Они мнутся, говорят, что да, была пыль, но мы вытряхнули её в снег, потому что неудобно было в ФБР отправлять спальные мешки с таким количеством земли внутри. «Да какая земля зимой? У вас снег шесть месяцев в году!» – «Да, верно, но ребята ведь были лесорубы, а они, в принципе, не самые аккуратные люди на свете». Спрашиваем: сколько земли вытрясли? Отвечают: примерно килограмм из каждого мешка. А килограмм – это то, что остаётся в сухом остатке от человека после кремации. Но. Если просто сжечь тело, то пепел грязный. В нём много всяких примесей и микроэлементов. Получается, что этих бедолаг не сжигали – да и постель осталась нетронутой огнём, – а преобразовали в чистый угольный порошок. Но это, пожалуй, экзотика – применяется редко.
– Зачем? И как такое возможно?
– Зачем этим тварям понадобились лесорубы? Это надо у них спросить. Логики тут мало. Впрочем, полиция приостановила лесозаготовительные работы на том участке до выяснения причин. Может, дело в этом? Может быть, не надо там лес рубить?
– Не иначе как Гринпис замешан. – Президент впервые за утро пошутил. Он вообще отличался несколько циничным чувством юмора, и фэбээровец ему поддакнул:
– Видимо, так проще бороться за окружающую среду.
Поддакнул и продолжил:
– И это лишь малая часть из того, что происходит в последнее время. Иногда критерии событий, с точки зрения людей, логичны, но чаще всего нет. Порой создаётся впечатление, что человечество просто путается у кого-то под ногами. Возможности же у этих тварей почти безграничны. Но вот с ресурсами туговато. Основное правило – делать грязную работу чужими руками. Полагаю, так менее затратно. Впрочем, нередко люди тоже так поступают. Заставить кого-то что-то делать, внушить нужную мысль или стереть память проще, чем, скажем, физически обвалить здесь, в Овальном кабинете, потолок. Хотя обвалить потолок они тоже способны. И не только. Вспомните одиннадцатое сентября. Но это требует б'oльших ресурсов, б'oльших затрат энергии, а эти ребята, если можно их так назвать, не любят лишних расходов и совершают их только тогда, когда этого нельзя избежать. Если какой-то человек является помехой или представляет опасность, сначала делается попытка изменить его сознание в нужном ключе. Причём работают грубо, расчёт идёт на жадность, страх и другие низменные инстинкты. Если это не получается (а у них не всегда получается – видимо, потому, что люди всё-таки не свиньи, вернее – не всегда свиньи), то делается попытка влиять в том же духе на окружение человека. И только если и это по каким-либо причинам не удаётся, в ход могут пойти физические методы воздействия. Но и то не всегда. Если усилия и затраты по нейтрализации человека превышают негативные последствия от его действий или даже мыслей – опасных, с их точки зрения, конечно, – его могут даже временно оставить в покое.
Президент, подперев подбородок тыльными сторонами ладоней, внимательно слушал, глядя не на собеседника, а куда-то в пространство, сквозь стены с портретами основателей американского государства и картинами на сюжеты важнейших исторических событий. А слушать он умел.
– И что, любого можно заставить делать всё что угодно?
– Почти. Вас нельзя.
– Почему?
– Ваша работа связана с принятием важных решений, и кому-то не терпится взять это дело под контроль. Если подослали убийцу – значит, влиять напрямую на вас невозможно. Семья с вами заодно. Вой прессы и TV на вас тоже не действует.
– У кого?
– Если б я знал… Трудно уловить закономерности там, где может произойти всё что угодно. С достаточной вероятностью можно говорить лишь о том, где действуют люди, а где людей просто используют, как марионеток. Но грань весьма зыбкая.
– А одиннадцатое?
– Что одиннадцатое?
– Одиннадцатое сентября. Вы упомянули про одиннадцатое сентября.
– Господин президент, это будет очень долгий рассказ, я постараюсь прислать вам материалы с нашим расследованием. К официальным выводам оно не имеет ни малейшего отношения.
– Согласен. Официальные выводы смехотворны. Любой непредвзятый и здравомыслящий человек никогда не сможет поверить, что дюралевый самолёт способен пронзить прочнейшие стальные колонны, как горячий нож сливочное масло. И обрушить их потом, как карточный домик.
– Вы правы: версия с самолётами несостоятельна. А материалы прислать постараюсь. Постараюсь, потому что не могу знать, как наши, – фэбээровец изобразил кривую улыбку, – в кавычках «друзья» отнесутся к подобному обстоятельству. Могут возникнуть проблемы с доставкой.
– Это всё любопытно, но сейчас меня больше волнует, где искать пропавшую печать.
– Пока не знаю, господин президент, но уверяю вас, что приложу все силы для поиска.
– Постарайтесь это делать негласно…
И когда фэбээровец, распрощавшись, подходил к дверям, президент снова его окликнул:
– Как, как в таких условиях работать, если никому нельзя доверять, а результат может быть непредсказуем?
– Я не вправе давать вам советы, но полагаю, что вы должны чувствовать это интуитивно. Извините за банальность, но если ваши действия встречают бешеное сопротивление со всех сторон, велика вероятность, что вы на правильном пути. А если что-то идёт как по маслу, то есть повод задуматься, усомниться и всё ещё раз перепроверить. И старый рыцарский девиз – «Делай, что должно, – и будь, что будет» – актуален сегодня как никогда.
12.
Сначала не было ничего. Ни верха, ни низа, ни права, ни лева – ничего. Отсутствовало время, не было пространства и света. Чёрное, густое и бесконечное небытие. Но потом в нём стали появляться и тут же исчезать какие-то невнятные образы, обрывки событий. Какие-то пожилые и темнокожие, но до боли знакомые люди пели тягучую песню на незнакомом языке. Было тепло, солнечно и хорошо, как в детстве. На реке гудел колёсный пароход. Как раньше. «Ба, ты где была?» – узнал он в пожилой, толстой, завёрнутой в пёструю одежду негритянке свою бабушку. «Проходи, Ричи, наконец-то мы все вместе». – Бабушка лучилась своей доброй улыбкой. «А где это мы?» И вдруг вспомнил: «Мне же надо на работу…» – «У тебя теперь будет другая работа, не переживай. Я так рада, что тебя убили…» – «Убили? Когда? Я же живой!» – «Я так боялась, что тебя больше никогда не увижу, – ты ведь столько зла совершил, когда на войну пошёл. Ведь если бы ты сам по себе умер… – Она замолчала и заплакала, но тут же вытерла слёзы и сказала: – Они простили тебя», и указала на группу людей, которые приветствовали его неподалёку. «Кто это?» – «Это те, кого ты убил на войне». Ричи хотел протянуть руки, чтобы обнять бабушку, но не смог, потому что держался ими за руль. Руки были почему-то женские. Красивые и белые, с тонкими пальцами в явно дорогих украшениях и разноцветным маникюром на длинных ногтях. Бабушка осталась за стеклом, которое быстро покрывалось сетью трещин. И прежде, чем руль вспухнул бесформенным белым мешком и ударил его по лицу, он успел заметить пару своих стройных ножек, обтянутых дорогим красным платьем с блёстками. Когда это красивое тело без сознания повисло на ремнях безопасности, он не стал удивляться, а просто поднялся сквозь груду искорёженного металла, бывшего раньше дорогим автомобилем. На дороге валялась одинокая женская туфля на высоком каблуке со шпилькой. Ричи вспомнил, как мистер Макларри, будучи в юности на работе в дорожной полиции, рассказывал, что если на дороге после ДТП валяется обувь, то её хозяин точно труп. «Непорядок, – решил Ричи. – Она ведь пока что жива». Это он знал точно. Подобрал обувь, прямо сквозь металл просунул руку с туфлей туда, где, зажатая смятой стойкой, находилась босая ступня. «Это же так просто – почему раньше не догадывался, что так можно?» Туфля пришлась впору. Но что-то ещё, давно забытое, беспокоило его сознание. «Точно – ей же, наверное, больно!» Он легко, как пластилиновое, отогнул смятое в аварии железо и освободил ногу. «Вот теперь хорошо», – подумал Ричи и, довольный собой, пошёл искать бабушку.
Конец ознакомительного фрагмента.