Буревестник
Шрифт:
— Согласен! Мы поведем это прямо сейчас!
Илья встал, и все остальные тоже. Я дерганула мужа за руку.
— Но я не готова!
— Тебе следует повиноваться своему господину! Своих девочек за непослушание я высекаю! — высказал мне Кирилл в лицо.
Илья уперся пальцем в грудь Соболевскому.
— Я не садист, и никого сечь не стану! Но докажу тебе, что Ярина навсегда моя!
ГЛАВА 17
Бэшэгты и ее младшая дочь завели меня в «красную»
Ну представьте себе, чтобы, как в древние времена, твоя первая ночь с мужчиной проходила на глазах у всего племени!
Я уже была на таких обрядах два раза. Тогда выходили замуж дочери шаманов. Поверьте мне, то еще зрелище! Почти весь обряд я простояла с зажмуренными глазами.
Кроме того, во время совокупления невеста должна специально кричать, да погромче. И как это демонстрируют бурятки — это нужно услышать. Обряд больше напоминает мучения, будто пойманный в капкан зверь воет, прося о помощи!
Пока я собиралась с духом, в юрту ввалилась Лелька.
— Бля, сестренка, я еле нашла эту юрту! — еле ворочая языком, протянула она.
Она все же успела напиться!
— Глупенькая! Ты вправду искала красного цвета юрту? — засмеялась «младшая», расплетая мои косички.
— Ну да! — Лелька сделала тупое выражение лица.
— Вот! Нужно почаще приходить к нам в гости, — сказала «младшая».
Я прекрасно понимала Лельку.
Если бы я не разбиралась в традициях бурят, то тоже искала бы красную юрту. Это скорее алтарь новобрачных, домик для лишения девственности. Цветом юрта белая, а на ней узоры, расшитые красной бахромой.
— Пожалуйста, помолчите! Я хочу тишины! — рявкнула я, наблюдая как бэшэгты наматывает круги, окуривая юрту дымящим пучком из луговых трав.
Ритуал изгнания злых духов… Единственный демон здесь — это Соболевский!
— А что мне делать? — спросила Лелька, разведя руками.
— Просто молчать… — отрешенно ответила я.
— Можешь помочь застелить топчан, — попросила ее «младшая», указывая на аккуратно сложенные в углу подушки и одеяла.
Лелька была сейчас не в том состоянии, чтобы что-то вообще делать, но я помолчала. Не хотелось тратить нервы, и без того на душе тяжело.
Я понимаю, почему Илья согласился на церемонию — чтобы утереть нос конкуренту. О моих чувствах он, конечно, не подумал. Это унизительно — лежать под мужиком, который тебя имеет на глазах у толпы. Нам с ним вообще уже не обязательно проходить этот обряд, мы давно уже муж и жена…
Я настолько была погружена в мысли, что не услышала, как ко мне подошла шаманка и что-то спросила. Бэшэгты щелкнула пальцами перед глазами и взяла меня крепко за плечи.
— Ну что ты так переживаешь! Ты уже бояться-то нечего! Все произойдет быстро и просто, вот увидишь! — она обняла меня. Я вдохнула, почувствовав теплую материнскую заботу, словно она отдавала мне часть своей силы.
В этот момент в юрту вломились пьяные мужчины. Мой муж, Соболевский, Петр и Тимур — хозяин левого берега. Все они еле держались
Илья был почти голый, в одних атласных штанах и с рогом в руке.
— Где моя невеста?! Я уже давно готов, почему так долго?! — Илья уже был сам не свой. Затуманенный взгляд, словно потерянный. Меня передернуло.
— И действительно! В таком состоянии не «айс» делать наследника, так что поторопитесь! — Соболевский приплелся к «младшей» и обнял ее, та сразу растаяла, кто бы сомневался.
— Постель уже готова! — серьезно заявила бэшэгты. — Кроме того, лишним нужно уйти, присутствовать могут только двое важных свидетелей. Их должен выбрать жених!
Шаманка посмотрела на Илью.
— Эм-м-м…
— Я, я хочу! — но, пока мой муж мямлил, Соболевский уже ответил. Так была еще возможность выпереть его отсюда.
— И я тоже, — обиженно завопил Тимур, обнимая Илью за шею.
— Да, вот мои свидетели! Я готов! — шесть пьяных смешных пар глаз уставились на меня.
Я с девушками пошла к топчану. Они меня окружили, и я, скинув халат, в тонкой сорочке легла под парчовое холодное одеяло.
— Закрой глаза и ни о чем не думай, я здесь, с тобой! — прошептала бэшэгты, взяв меня крепко за руку. — Вот, пожуй и выплюнь, это тебя расслабит!
Шаманка положила мне в рот какую-то траву, наверняка что-то наркотическое.
Мужчины подвели к топчану Илью, и он обнажился.
Соболевский высунул ему в руки маленькую чашечку и прошептал что-то на ухо. Извращенец! Я посмотрела на оленя, надеясь прибить его взглядом. Но он был увлечен тем, что сейчас делал Илья.
Медведь намазал что-то себе на орудие и мужчины хором рассмеялись. Я сразу прикинула, что от этой мази я буду мычать как корова и просить о пощаде — прекратить акт!
После Соболевский встал на южную сторону юрты, а Тимур — на северный. Бэшэгты отошла ко входу.
Представление для особых гостей началось!
Илья откинул одеяло. Пододвинул меня ближе к себе, закинул мои ноги себе на бедра и прижался ко мне всем весом.
— Не бойся, моя сладкая, больно не будет!
— Как же! — фыркнула я, рассматривая, как на конусе юрты скакало вышитое стадо лошадей.
Романовский впился в мои губы, и единственный вкус, который я почувствовала — это самогон. Он и вонял им, словно его окунули в бочку с самогоном.
Медведь ворвался в мою плоть, будто ему было невтерпеж, хотя всему виной лишь отсутствие чувства из-за алкоголя.
Внутри стало тепло, потом горячо и… зажгло! Да именно так я могу описать это ощущение, но жгло по кайфу!
— О-о-о! — вырвалось из меня, я закатила глаза и откинула голову назад.
— Р-р-р, терпи! — прорычал мой муж.
Внезапно в моей голове все помутнело, и я оказалась за гранью разумного. Вся картина предстала в размытом виде…
Я увидела покрытую сочной травой поляну в глуби леса. На ней кувыркались два медведя. Самец и самка. Они заигрывали, ласково били лапами друг друга по спине и груди, терлись боками. При этом так ласково рычали, что их язык показался мне родным.