Буревестник
Шрифт:
Неплохо было бы раздобыть повозки, подумал он, чтобы перевезти обрушившееся на них богатство через Лондонский мост. Занимавшийся день внушал ему опасение. Солдат короля резали всю ночь, но они наверняка вернутся, чтобы отомстить, когда увидят, какой ущерб причинен городу.
Один из дозорных, которых Пэдди расставил на наружных стенах, поднял руку и что-то крикнул. Пэдди помчался в его сторону, звеня на бегу золотом и заранее страшась известия о приближающейся армии.
– Это Кейд! – крикнул дозорный, приложив ладони ко рту. – Кейд!
У Пэдди словно гора свалилась с плеч, он с облегчением вздохнул. По крайней мере, это было гораздо лучше, чем шеренги разъяренных
Джек Кейд валился с ног после безумной ночи, проведенной в хождениях и сражениях, едва чувствуя свои руки и ноги, забрызганные грязью и кровью. Он дважды пересек в темноте город и теперь, в лучах восходящего солнца, увидел, насколько потрепаны и измучены его люди – как будто они прошли целую войну, а не провели всего одну ночь в Лондоне. Положение усугублялось тем, что половина из них страдала от тяжелого похмелья. Они поводили вокруг себя мутным взглядом и старались держаться прямо, чтобы их не рвало. Джек отдавал грозные приказы не задерживаться у таверн, но было уже поздно.
Когда они достигли наружных стен Тауэра, он испытывал чувство тревоги и смертельную усталость. Вид вскрытых сундуков, полных серебряных и золотых монет, поднял ему настроение, но оно у него мгновенно испортилось, когда он увидел, как некоторые из его людей бросились к сундукам за своей долей, роняя и швыряя оружие. Большинство же слишком устали и вряд ли могли бы сейчас справиться с маленькими мальчиками, не говоря уже о королевских солдатах. Окинув их взглядом, Джек понял, что несколько сотен свежих солдат перережут их без труда. Он посмотрел на Вудчерча и увидел на его лице озабоченное выражение.
– Я считаю, нам следует уходить обратно за реку, Джек, – сказал Томас.
Он стоял, слегка пошатываясь, в то время как Рован вместе с другими рассовывал по карманам монеты.
Джек устремил взор на белую башню. Ее построили сотни лет назад, но она непоколебимо высилась перед ними, едва державшимися на ногах. Он вздохнул, потирая пальцами щетину на подбородке. Вокруг них постепенно просыпался Лондон. Половина людей, которых он привел сюда, либо погибли, либо валялись в пьяном ступоре.
– Мы заставили их поплясать, а? Это была лучшая ночь в моей жизни, Том Вудчерч. Я думаю завтра вернуться и устроить еще одну такую же.
Из охрипшего от крика горла Вудчерча вырвался сиплый смех. Он не успел ничего ответить, поскольку в этот момент к ним подбежал Пэдди. Он обнял Джека и приподнял, почти оторвав его ноги от земли. Услышав исходивший от него звон и увидев, насколько увеличились габариты ирландца, Вудчерч ухмыльнулся. При его комплекции он смог бы выдержать и не такой вес.
– Рад видеть тебя среди живых, Джек! – воскликнул Пэдди. – Здесь столько золота, что и во сне не приснится! Я собрал кое-что и для тебя, но нам нужно убираться отсюда, пока не вернулись люди короля, жаждущие крови.
Джек кивнул. Это была замечательная ночь, полная чудесных моментов, но он прекрасно понимал, что судьбу искушать нельзя.
– Ладно, ребята. Передайте приказ. Возвращаемся на мост.
Солнце уже поднялось, когда повстанцы наконец прекратили поиски денег, полностью опустошив монетный двор. Пэдди отыскал в нескольких улицах от Тауэра тележку для перевозки
Сотни людей вновь наводнили центр города. Одни радовались трофеям, которые уносили с собой, другие испытывали угрызения совести, третьи были охвачены ужасом от увиденного и совершенного ими. Многие держали в руках кувшины с алкоголем и, идя нетвердой походкой по двое или трое, горланили песни, не заботясь о том, чтобы утереть с лица и рук высохшие брызги крови.
Жители Лондона, которым едва ли удалось сегодня поспать, отодвигали из-за дверей мебель и вытаскивали из ставней гвозди. Их взорам открылись страшные картины опустошения: множество разграбленных домов и бесчисленные груды мертвых тел по всему городу. Они больше не приветствовали Вольных людей Кента. Без всякого призыва или сигнала горожане выходили из домов с дубинами и мечами, собирались десятками, затем сотнями, и перекрывали улицы, ведущие в центр. Отставшие мятежники попадали под град ударов, и многие из них устлали своими телами обратный путь армии Кейда к Темзе. Лондонцы пережили ужасную ночь, и пощады погромщикам ждать не приходилось. Повстанцы бежали по улицам, словно кролики от стаи собак, спасаясь от ярости горожан, только возраставшей при виде все новых и новых разрушений, причиненных Лондону вторжением Кейда. Постепенно мятежники сбились в группы и стали обороняться от наседавших на них людей с помощью мечей и топоров. Некоторые из этих групп были смяты толпами горожан. Повстанцев разоружали и связывали, чтобы потом повесить, или забивали насмерть на месте, чему люди уже успели научиться за последние несколько часов.
Праведный гнев горожан настиг и тех, кто уже переходил по мосту. Джек ловил на себе полные ненависти взгляды лондонцев, осыпавших его проклятиями. Некоторые даже предлагали ему жестами вернуться назад, где за арьергардом его армии собралась огромная толпа жаждавших мести людей. Он старался не смотреть на Томаса, помня о его предостережении в отношении грабежей и насилия. Лондон пришел в себя довольно поздно, но идея задержаться здесь еще на одну ночь казалась ему все менее привлекательной. Джек шел с высоко поднятой головой. Когда он достиг примерно средины моста, его нога задела забрызганный грязью шест с головой на конце и гербом, на котором была изображена белая лошадь. Воспоминание о вчерашнем безумном марше под проливным дождем и градом арбалетных стрел вызвало у него дрожь. Тем не менее он остановился и наклонился, передав свой топор Эклстону. Рядом лежало тело Джонаса. Джек печально покачал головой, чувствуя изнеможение во всем теле, и рывком поднял шест-знамя. Увидев его, повстанцы огласили воздух радостными криками. Они уходили, оставляя за собой опустошенный и униженный ими город.
Глава 29
Ричард Невилл чувствовал, как при каждом шаге в его бронированном башмаке хлюпает кровь. Он был почти уверен, что рана под бедренной пластиной не очень серьезна, но поскольку ему приходилось идти, кровь продолжала сочиться, пропитывая чулки и оставляя на маслянистой поверхности металла черные и красные пятна.
У него было ощущение, будто он сражается в темноте и под дождем уже целую вечность, и, когда взошло солнце, ему хотелось только одного: найти где-нибудь сухое место и вздремнуть. Его люди шатались от изнеможения, и ему пришло в голову, что за всю свою молодую жизнь он еще никогда так не уставал. Он даже не смог угнаться за людьми Кейда, когда они в серых предутренних сумерках двинулись через город обратно, в сторону моста.