Буря и натиск

Тихомиров Артем Юрьевич

– Он же гобломант. У них у всех с головой нелады. Магия, понимаешь.

Помолчали. Над позицией дул ветер. Иногда приносил запах горелого. В тридцати метрах от наблюдательного пункта, у леса, лежала большая груда сгоревших тел. Всех убитых эльфов гоблины перед уходом сволокли в большую кучу и предали огню. А потом воткнули в груду пепла и костей колья с двумя отрезанными головами. Так головы и торчали, обгладываемые птицами, дождем и солнцем.

– Так ты хочешь сказать… она взрывается, что ли? – спросил Крот.

– Гробовщик так объяснил: огромный выброс силы происходит.

Радиусом в километр. И вроде бы на фронте такое уже случалось. Всех накрывало – и наших, и ваших. Ласточки, мать их…

– Где ж там это все скрывается? – спросил Крот. – Она ж величиной с кролика!

– Сам же сказал – магия, – осклабился в темноту Шершень. – Тут размер, поди, роли-то и не играет. Сила, она может и в зернышке малом храниться, запрятанная, сложенная до поры, запечатанная. Как дерево растет, Крот? Семечко падает в землю, а земля сама ему ключик-заклинание подбирает. Проклевывается росток, тянется вверх к солнцу, пьет его жадно. Вот Сила, брат. Ее эльфы хорошо понимают. Эльф, он что? Он – тень древесная, как говорили в моих местах.

– Слышал бы тебя Ржавый, – сказал Крот. – Или сержант Мордоворот.

– А я что, сочиняю? Эльфы когда-то держали в своих руках первозданную магию земли, знали ее, учились у нее, впитывали, умели направлять…

– Ну если и были они деревом или тенью, – прервал подпех, – то, видать, гнильцо дали. И дальше пошло. Сейчас аж смердит, как пенек болотный, как трясина, из которой газ выходит.

– Ты прав.

– И нечего было в Злоговар лезть. Сейчас бы мы с тобой, брат, сидели где-нибудь в пабе и тянули холодный портер. У нас в Ширебое умеют портер делать… туда бы я тебя пригласил, погудели бы… Эх! А теперь торчи здесь и вшей лови, да отбивайся от этих бешеных кукол. Им бы по уму взять да капитулировать, пока мы тут все их трупами не завалили. Зачем сопротивляются? Не их земля. Гоблинская. Остальное, как говорят люди, компромисс.

– Ты прав, – повторил Шершень, чиркая спичкой. – Иногда деревья вдруг начинают расти вкривь-вкось. А почему? Потому что попадает изначально зернышко в аномалию, где токи силы неправильно идут или где естественная магия в минусе. Опять же некрофора или еще какая дрянь. Что в итоге? А то, что растет дерево потом скрученное, больное. И когда семена даст само, то будут они уже порчеными. Так и эти куклы – порченые они. Презирают всех и вся, ненавидят. Выросло в их среде гнилое семя и дало всходы, чтобы дальше свою наследственность распространять. Что их из Зиаркены выгнало? Кому-нибудь за эти века они правду сказали? Посчитали нужным поговорить по душам и объяснить? По-моему, история не знает такого…

– А ты ученый, – заметил Крот. – Откуда столько знаешь?

– Не один Хилый у нас с мозгами, – ответил Шершень, затягиваясь. – Гоблин другой сейчас. Времена меняются. Потому и воюем. Осознали силу корней.

– А эльфы? Знают ее?

– Кто ж разберет? Попробуй спросить – плюнут в рожу, будто ты самим вопросом их оскорбляешь.

– Так и есть. И ладно бы только гоблинов ненавидели. Всех. И зачем им власть над миром? Что они делать с ним будут? Ты такой же башковитый, Шершень. Скажи.

– Не знаю. Мир велик. Говорят, что

очистить от скверны они его хотят. Значит, только себя в нем и видят, они, значит, и не скверна, а остальные что дерьмо слонопотамье. Но… будь я на месте Харкплюя Брода, я бы пытался договориться. Сначала слово, а уж потом пушки. Так оно вернее, потому что жизни зеленых сохранить помогает.

– Бесполезно с ними договариваться. Пока все не подохнут эти куклы, война не закончится. В общем, за это их можно уважать: дерутся за свое до конца. Не думают на попятную идти.

– История говорит, что бывало и по-другому. Даже самый фанатичный эльф может сдаться.

– Значит, принудим. Нам только до Крутизны доползти да штурмом взять, – сказал Крот. Старался говорить уверенно, но смутно представлял себе, как это будет. И даже будет ли вообще.

Нехорошие мысли. Недостойные бойца Армии Освобождения.

Такие точно не приходят в голову, когда приезжаешь в учебный лагерь. На них нет и намека, когда тебя сажают на десантный корабль и отправляют за море, где уже бьются твои соплеменники, добывая штыками свою прежнюю родину.

Крот помнил собственное воодушевление. Теперь от него мало что осталось. В этом была вся беда.

– Так что за зернышко наша рыжая? – спросил подпех. – Что за дерево из него вырастет?

– Я стараюсь не думать. Это магические дела. Если даже Гробовщик не может подобрать ключик к ней, то нам-то что рыпаться?

– Ты смог бы ее убить? – спросил Крот.

Шершень помолчал.

– Убить? Будет приказ… пожалуй, да. Мы все встречали эльфов до войны, жили рядом с ними… Я думал, перед тем как попасть на передовую: что будет, когда я отправлю своего первого в сыру землю?

– Ну и что было?

– Ничего. Я – врач. Во всяком случае, здесь считаюсь им. Я должен вроде как спасать, но у меня нет особенной жалости к шелиандским бандитам. Я их не понимаю. Других понимаю, или же они не вызывают у меня особенного напряга, так, безразлично, а эти…

– Даже гражданские? Эльфюги пишут в своих газетенках, что наши истребляют мирное население.

– Не знаю про это. Не видел. А зачем их убивать? Мы воюем с регулярной армией и недвусмысленно указываем остальным, что им тут больше не место. Пускай уходят те, кто не поднимает на нас оружия. Гражданских я терплю. Если кто-то из них возьмет камнемет, я его прикончу. Я солдат, а не палач.

– Но кто-то из наших, может быть, и сжигает их в сараях.

– Пропаганда есть пропаганда. Ей нельзя верить. Даже собственную дели на два, потому что уж больно много там мишуры, которая суть дела затмевает. Про вражескую и не говорю. Ее пишут совсем больные на голову, хотя, надо признать, цели у нее вполне четкие: поднять боевой дух, особенно в отступающей армии. И поддерживать горение ненависти… Кстати, в порте Щепка копятся беженцы-эльфы. Слышал? Командование выделило транспортные корабли, которые вывозят их в любые другие королевства по желанию. Не в Зиаркену, конечно, но проблем с этим нет. Зачем, спрашивается, если гоблины поставили себе целью уничтожить каждого шелиандского эльфа? К чему тратить такие деньги, рисковать солдатами, кораблями?