Буря Жнеца
Шрифт:
– Лучше ей не пить. Это для мужчин…
– Для Смертоноса?
– Смерто… кого? – Бутыл надолго замолчал. – Ты знаешь, что такое смертонос? Это растение с острова Малаз. Может, водится и в Гени. Видишь ли, обычно есть мужские и женские растения и они приносят плоды, все такое, да? Но наш милый смертонос не таков. Только мужские растения. Смертоносы выделяют свое… ну, распыляют в воздух, его семя попадает в семена других растений и прячется, пока те не созреют. Вот тогда оно убивает их и готов новый смертонос, серый цветок, который и не цветок вовсе, а мешочек с…
– Так
– Предположительно заставляет мужчину, интересующегося другими мужчинами, интересоваться женщинами. Работает ли это? Не знаю.
– Смертонос – это цветок? И боги с ним. Но это также прозвище солдата из взвода Чопора. Красавчика.
– О, и его прозвище…
– Подобрано очень ловко, Бутыл.
– Бедная Улыба!
Дом фактора казался солидным, но, похоже, сделан был из соломы – так быстро сложился при взрыве. Как ни удивительно, никто не погиб под развалинами. По крайней мере, Урба это порадовало… немного, потому что от постоянных пьяных выкриков Хеллиан ему было не по себе.
Ну, хотя бы повод есть чувствовать себя довольно-таки… довольным. А вот Хеллиан была более чем недовольна, когда столкнулась лбом с Балгридом. Да и у Балгрида лицо было весьма недовольным, что делало его еще менее красивым, чем обычно.
– Ты короче, чем я думала.
– Сержант, я стою на коленях. А вы что делаете под стойкой бара?
– Не одна я тут ползаю, Балда.
– Все сержанты согласились остановиться здесь на время. Вы согласны, сержант?
– Почему бы нет?
– Хорошо. Да, чтобы вы знали… в тех взводах есть человек из Картула.
– Шпион, наверное. Они до сих пор меня ищут.
– Почему это?
– Потому что я кое-что сделала, вот почему. Не могу припомнить, что – но что-то такое плохое, что меня заслали к вам! Проклятый шпион!
– Сомневаюсь, что он хоть что-то…
– Да ну? Тогда зови его сюда и прикажи целовать мне ногу! Скажи, я королева Картула! И желаю, чтоб ногували цело… то есть целовали ногу. Ну, бегом!
В шести шагах от нее, у другого края бара, присел Смертонос. Он прятался от симпатичной, но слишком похотливой женщины из взвода Скрипача. Когда он услышал слова Хеллиан, голова дернулась, темные миндалевидные глаза широко раскрылись. Глаза, покорившие так много сердец, жадно глядели на растрепанную женщину – сержанта, которая ползала по луже разлитого ею же вина.
Королева Картула.
Иногда мелочи могут изменить мир.
Женщины пели древнюю песню на языке, который явно не был имасским. Полная странных щелкающих звуков, флегматичных пауз песня сопровождалась ритмическим жестами; из женских горл вырывались необычайно высокие ноты, от которых у Ежа дыбом встали волосы на затылке. – Эрес’ал, – прошептал бледный как пепел Быстрый Бен. – Первый Язык.
Неудивительно, что пение заставляло кожу покрываться пупырышками, отдавалось эхом внутри черепа – она словно пробудило к жизни
Еж что-то пробормотал и потянул Бена за рукав.
Колдун отлично его понял; они вместе отошли в укрытие утесов. Еж нашел себе плоский камень размером с лодку и сел. Быстрый Бен склонился, чтобы подобрать пригоршню камешков, и начал расхаживать по уступу, изучая собранное – скорее на ощупь, нежели зрением. Время от времени он выбрасывал камешки в темноту; они с шелестом исчезали.
– Итак, Еж.
– Что?
– Как сейчас поживает Скрипач?
– Непохоже, что я стою за его плечом.
– Еж.
– Ладно, ладно. Иногда я кое-что улавливаю. Дуновение. Эхо. Он еще жив, вот и все, что знаю.
Быстрый Бен помедлил. – Есть догадки, что замышляет Адъюнкт?
– Кто? Нет, откуда бы… я ее даже не встречал. Ты стоял за ее плечом, колдун, тебе и догадываться. Она сковала тебя званием Верховного Мага. А я бродил – как казалось, бесконечно – по пеплу мертвых миров. Пока мы не нашли это место. Кстати, оно не так далеко от преисподней, как ты думаешь.
– Не говори мне, что я думаю. Я сам знаю, что думаю, и думаю я вовсе не то, что ты думаешь.
– Ну, ну. Ты снова занервничал, Быстрый. Сердечко скачет?
– Она повела их к Летеру – в империю Тисте Эдур – сразу, как выкарабкалась из гавани Малаза. Котиллион рассказал, что ей удалось вывести всех, хотя я исчез в самый неподходящий момент. Да, были горькие потери. Калам. И Т’амбер. И я. Итак, Летер. Выставила свою корявую армию против империи, занимающей полконтинента. Зачем? Может быть, ради мести за Мазаланскую Империю, а также все другие королевства и народы, которым навредили разбойничьи флотилии. А может быть, всё не так. Эта мотивация кажется мне безумной, но я не думаю, что Адъюнкт безумна. Что же в остатке?
– Извини, это вопрос? Ко мне?
– Нет, разумеется. Риторический вопрос.
– Какое облегчение. Давай, продолжай.
– Более вероятным кажется, что она выступила против Увечного Бога.
– Да ну? И какие дела у империи Летера с Увечным Богом?
– Большие дела.
– Значит, я и Скрипач ведем одну и ту же чертову войну.
– Как будто ты не догадывался, Еж. Нет – нет, не улыбайся так невинно. Тут не так уж темно. Я знаю твои улыбки, я различаю любую ложь, так что прекращай.
– Хо, у колдунишки звенят нервишки.
– Вот за это я любил тебя меньше всего.
– Помнится, когда-то ты до ужаса боялся новобранца по кличке Печаль, потому что ей владел бог. И вот теперь ты работаешь на этого самого бога. Удивительно, как дела делают поворот кругом, а ты не можешь этого даже заметить, тем более предсказать.
Маг долго и мрачно смотрел на сапера. Наконец сказал: – Ну держись, Ежик.
– Ты на самом деле думал, что Печаль была сделана для императрицы? Ради зловещего плана мести Лейсин? Ну, разве это не… безумно?